Он хорошо знал этого замечательного артиста, блестяще сыгравшего роль «Бекаса» — советского контрразведчика, внедрившегося в иностранную спецслужбу, в фильмах «Ошибка резидента» и «Возвращение резидента». А она — роль «Бекаса», по мнению Градова, как никакая другая подходила по характеру и задачам, которые предстояло решать Кочубею. Еще раз взвесив все «за» и «против», он распорядился:
— Анатолий Алексеевич, тебя я попрошу: собери все видеоматериалы по Литвину, и завтра вместе с Михаилом Ивановичем садитесь за просмотр. Как только определитесь, беритесь за Кочубея!
— Завтра? С Ножкиным?! — удивился такой стремительности Сердюк.
— А ты как хотел, времени в обрез осталось! С Михаилом Ивановичем я вопрос решу уже сегодня, твое дело найти место, где проводить подготовку Кочубея. Что касается тебя, Андрей Александрович, то ты и твои аналитики тоже не должны остаться в стороне!
— Есть, Георгий Александрович, сделаем все, что в наших силах! — заверил тот.
— В таком случае, если вопросов нет, попрошу к пятнадцати часам доложить свои предложения, — закрыл совещание Градов.
После него Сердюк с Писаренко спустились в кабинет Милова, на время ставший мозговым центром, и принялись перебирать варианты нейтрализации Литвина. Спорили недолго и сошлись как на наиболее подходящем варианте — его командировке. Благо для этого подвернулся естественный предлог: в Академии Петра Великого формировалась выездная комиссия для приема экзаменов у кандидатов в военные институты Ракетных войск стратегического назначения. Желающих попасть в нее среди преподавателей было хоть отбавляй, и потому видимых причин отказаться от поездки у Литвина не могло иметься.
Не дожидаясь пятнадцати часов, Сердюк поднялся к Градову, чтобы доложить это предложение. Тот принял без задержки, внимательно выслушал и согласился, но, прежде чем отпустить, снова вернулся к главному — выводу Кочубея на Скотта. В его голове на несколько ходов вперед выстраивалась будущая разведоперация, и он, пытаясь, просчитывая все ее риски, хотел еще раз сверить свои мысли и поинтересовался:
— Анатолий Алексеевич, а ты не задумывался над тем, что Кочубею, кроме того как сыграть роль Литвина, надо быть еще и ракетчиком.
— В общем, да, — согласился тот.
— Если американцы за него зацепятся, то наверняка прощупают, где и в качестве кого он служит, и вот здесь Николай, как говорится, у нас голый.
— Да, легенду надо чем-то подкреплять, и лучший вариант — пристроить на кафедру в академию.
— Не знаю, не знаю. Там нужны специальные знания, а наш Николай — бывший танкист, будет среди них белой вороной. Вот если найти что-то близкое к штабной работе…
— А если в отделение защиты гостайны?
— Вот то, что надо! — согласился Градов. — Как скоро можно решить вопрос?
— Командующий на месте, думаю, уже сегодня.
— Отлично! Назначение провести приказом, и лучше всего переводом из какого-нибудь восточного военного округа. Ракетчики — замкнутая каста, и если наш Кочубей появится из ниоткуда, то возникнут ненужные вопросы.
— Сделаем, как надо, Георгий Александрович! — заверил Сердюк.
— В таком случае желаю удачи. И держи меня постоянно в курсе, — потребовал Градов и, заканчивая разговор, спросил: — Кстати, Анатолий Алексеевич, а как операцию назовем?
— Моряки говорят: как назовешь, так и поплывет.
— А плавание предстоит опасное и рискованное. Тут бы не ошибиться.
— Георгий Александрович, первое, что на ум приходит, так это «Двойник», — предложил Сердюк.
— Близко по теме, но избито.
— А если «Челнок»?
— Что это тебя на морскую тему потянуло?
— С детства мечтал в Австралии побывать.
— Мечты — вещь хорошая, и Австралия — страна красивая, — согласился Градов и, подумав, предложил: — А если «Мираж»? Пусть ЦРУ потешит себя им.
— Отличное название, — поддержал Сердюк.
— На том и порешили! — утвердил Градов.
Спустя два часа Сердюк уже находился на Власихе в кабинете командующего РВСН, а Гольцев — у начальника Академии Петра Великого. Выпускники одного и того же Ростовского военного училища Сердюк и Соловцов были знакомы не один десяток лет и без лишних слов понимали друг друга. В тот же день в очередном приказе командующего по личному составу появилась фамилия подполковника Николая Кочубея, и отделение защиты гостайны академии пополнилось новым офицером из войск, и операция, получившая кодовое название «Мираж», стала стремительно набирать обороты.
На следующее утро в уютном просмотровом зале Центра общественных связей ФСБ России собрались: народный артист РФ Михаил Ножкин, генерал Сердюк, полковник Гольцев, подполковник Кочубей и кинооператор. Сердюку не понадобилось долго объяснять Михаилу Ивановичу, в чем должна заключаться его помощь. Накануне Градов ввел Ножкина в курс дела, и тот, не мешкая, приступил к работе.
В течение пятнадцати минут бедняге Кочубею пришлось козликом скакать перед ним, валяться на диване, хлебать стаканами минералку, корчить гримасы и рожи, возмущаться и хохотать, произносить монологи. Сердюк и Гольцев, скрывая улыбки, отворачивались в сторону. Сам Ножкин, как египетский сфинкс, был невозмутим, внимательно наблюдал за лицедейством Николая и изредка бросал короткие реплики. И когда этот экспромт-просмотр подошел к концу, Кочубей напоминал взмокшую мышь. Тяжело дыша, он пожирал глазами Михаила Ивановича и ожидал окончательного заключения, как приговора.
Тот поднялся из кресла и, дружески похлопав его по плечу, объявил:
— Штирлица или Тульева я вам не гарантирую, но что-то близкое к Бекасу у нас с вами, Коля, получится.
Гольцев не удержался и шутливо заметил:
— Михаил Иванович, вы только с ним не заигрывайтесь, а то уйдет в творчество, и мы потеряем лучшего работника.
— Лучшие и талантливые не теряются! — с улыбкой парировал Ножкин и, перейдя на серьезный тон, потребовал: — А теперь, друзья, я хочу посмотреть того, кого предстоит играть нашему герою. Надеюсь, в вашем сценарии трагический финал для Николая не предусмотрен?
— Конечно, нет! — заверил Сердюк и поторопил оператора: — Сережа запускай запись по объекту!
Зал снова погрузился в прохладный полумрак, и на экране замелькали кадры с Литвиным, отснятые разведчиками наружного наблюдения на улицах, в метро и в помещениях. Сеанс продолжался больше часа. Ножкин буквально впился в экран, ловя нюансы в его движениях, мимике, речи, и время от времени делал пометки в блокноте. Закончилась очередная кассета, и оператор приготовился поставить новую, но он остановил:
— Достаточно! Того, что я увидел, вполне хватит для роли.
— Насколько она сложна? — поинтересовался Сердюк.
— Не настолько, как вы думаете. Есть кое-что общее в движениях и мимике, сложнее будет с жестами и особенно с голосом.
