Она означала: необходимо срочно прибыть на явочную квартиру.
— Марк, давай завтра. У мени дуже важне дило горыть, — взмолился Бульба.
— Жду через три часа на старом месте! — отрезал Перси.
Старым местом являлась явочная квартира ЦРУ. Три года назад ее приобрел для встреч с агентами предшественник Перси Сэм Болтон. Наводку на хозяйку он получил из пражской резидентуры ЦРУ. Дочь хозяйки будущей явочной квартиры уже не первый месяц работала на ЦРУ. Знание трех языков и привлекательная внешность сделали ее незаменимой для «новых русских» и «новых украинских панов». Это быстро оценили в американской разведке, и после ее вербовки и последовавшего короткого «шпионского ликбеза» теперь уже агент ЦРУ Фиалка, испуская завлекательные запахи, кружила головы и развязывала языки млевшим от ее чар русским и украинским политикам и бизнесменам. Войдя во вкус новой работы, она предложила американской разведке «семейный шпионский подряд» — подключить к работе простаивающую без дела мать.
Бывшая заведующая армейским клубом, на лице которой даже под толстым слоем грима читались следы бурной и далеко не безгрешной молодости, при всей ее артистичности уже не тянула на современную Мата Хари. Однако опытный Болтон не спешил сбрасывать «мэм» со шпионского счета: она, а больше квартира, расположенная на бойком месте и имевшая удобные подходы, во всех отношениях подходила для конфиденциального приема агентуры, и вскоре завербовал ее.
Приняв Гвоздику на связь у Болтона, Перси не пожалел. Она умела хранить чужие тайны, а ее кулинарные способности развязывали язык самым неразговорчивым агентам. И на этот раз в прихожей явочной квартиры Перси встретил аппетитный запах печеной сдобы. Отказавшись от предложения хозяйки отведать пирогов, он поспешил в гостиную. До прихода Бульбы оставались считанные минуты, а ему требовалось включить аппаратуру скрытой записи.
Прикрыв плотно дверь, Перси прошел к крайнему книжному стеллажу, снял с верхней полки два тома стихов Пушкина и, нащупав на задней стенке шляпку «монтажного шурупа», надавил. За спиной еле слышным шорохом отозвались включенные микрофоны, а в противоположных углах комнаты подмигнули зрачки оживших микроскопических, вмонтированных в стены камер. Включив аппаратуру, Перси занялся сервировкой стола. Достал из бара бутылку французского коньяка, рюмки, шоколад, лимоны — две бутылки русской водки «Столичная» он благоразумно задвинул подальше. Бульба, от которого за версту несло махровым национализмом, на дух не выносил всего того, что хоть отдаленно пахло или напоминало о «порхатом москале».
Перси принялся резать лимон, когда в прихожей раздался звонок. Из коридора донеслись легкие шаги, затем лязгнули замки и послышались приглушенные голоса. Перси по привычке нашарил в кармане платок. После каждой явки с Бульбой он вытирал руки. Завербованный Болтоном на «жопной компре», агент вызывал в нем чувство гадливости. Но связи Бульбы среди украинских политиков и способность пролезть даже в угольное ушко вынуждали Перси каждый раз ломать комедию, чтобы не оттолкнут от себя агента. Изобразив на лице улыбку, он выглянул в коридор и поздоровался:
— Хэллоу, Богдан! Как ты?
— Хреново. Ты мени одно дило загубыв, — проворчал агент, поправил разлохматившуюся гриву волос, прошел в гостиную и, пробежавшись взглядом по столу, спросил: — А де сало?
— Забочусь о твоем здоровье, — пытался сгладить возникшую неловкость Перси.
— Та хто тоби таке сказал?
— Это не я, это медицина говорит.
— Брэхня! Сало — сыла, спорт — могыла! — безапелляционно заявил Бульба и бесцеремонно развалился на диване.
Перси открыл бутылку, разлил коньяк по рюмкам и предложил тост:
— За наше сотрудничество!
— И шоб про те не прознала ни яка безпека! — хмыкнул Бульба.
— Не беспокойся, Богдан! Для нее наши отношения носят творческий характер. И лучшее тому подкрепление — твои публикации.
— Марк, а, можэ, пошукать в тих сношениях шо-небудь друге? — съязвить агент и плотоядным взглядом облизал зад американца.
Перси передернуло, и он одним махом опрокинул рюмку коньяка. Бульба усмехнулся и, смакуя каждый глоток, медленно выпил. Перси поспешил наполнить рюмки. Третья развязала агенту язык, и из него выплеснулся ушат последних политических сплетен и слухов, в которых барахталась украинская политическая и околополитическая тусовка. А когда Бульба добрался до министерства обороны, Перси перебил этот словесный понос и потребовал:
— Стоп, Богдан! Отсюда подробно! Что говорят о поставках украинского оружия в Грузию?
— Шо? Та ничего особливого, тильке вокруг да около, — пробубнил Бульба и потянулся к бутылке с коньяком.
— А все-таки, — остановил его Перси.
— Та, про зенитно-ракетные комплексы.
— Какие?
— «Бук».
— Что еще?
— Про БТР и спецов.
— Кто говорит?
— Я чув от Завальнюка.
— А он от кого узнал?
— Через военных, — предположил Бульба.
— Логично, — согласился Перси и в душе проклял продажных украинских политиков. Соглашение о тайных поставках вооружений из Украины в Грузию, о которых в военных ведомствах этих стран знал ограниченный круг лиц, уже не являлись тайной. Это могло серьезно пошатнуть и без того зыбкие позиции президента Ющенко и нанести серьезный удар по интересам США на Украине. Для того чтобы не допустить дальнейшей утечки информации о поставках, требовалось найти ее источник. Проходимцу Бульбе с его связями в политической верхушкой такая задача была по силам, и Перси насел на агента:
— Богдан, я тебя прошу, отбрось все дела и займись Завальнюком!
— Легко казать. Де вин и де я, — замялся агент, но его замаслившиеся глазки говорили обратное.
Проходимец не упускал любую возможность, чтобы выжать из резидентуры лишнюю сотню долларов. Перси посчитал, что это не тот случай, когда надо торговаться, и спросил в лоб:
— Сколько это будет стоить?
— Думаю, шо богато, — набивал себе цену агент.
— Богдан, вопрос не в цене, а в качестве информации.
— За це я ручаюсь.
— Насколько твой знакомый близок к Завальнюку? — допытывался Перси.
Бульба расплылся в ухмылке и снисходительно заметил:
— Ближе не бувае.
— Что ты имеешь в виду?
— А шо имею, то и ввожу.
— М-м, — промычал Перси и, преодолев чувство брезгливости, спросил: — Ты что, на этом с ним контачишь?
— Пока ни, но Борюнчик на мой гондурас заглядывается.
— Завальнюк?
— Ни, его помощник, но если вы раскошелитесь, то я и его насажу.
— Богдан, но также нельзя! — не выдержал Перси.
