Глава 3
Личная жизнь за колючкой
Скучно было в бараке – Борман уже подремывал, Браток все
возился с писклявым тамагочи, еще трое куда-то смылись, видимо, пошли
прошвырнуться перед сном (это не возбранялось, чихать было администрации, что
происходит внутри лагеря). Очередную «Приму» Вадим вышел выкурить на веранду –
довольно обширную, в старые времена для пионеров метража не жалели. Половина
стекол, правда, была выбита – похоже, заброшенные строения обладают некой мистической
способностью разрушаться сами по себе, а пара досок в полу подгнила и
провалилась, если не знать, можно и провалиться туда в полумраке. Все они,
конечно, давно с этой ловушкой освоились, так что Вадим уверенно обогнул
коварное местечко и пускал дым в окаймленный острыми осколками проемчик, пока
рядом не нарисовался Столоначальник. Помялся и сообщил:
– Табачок кончился, черт. Из-за отмененной отоварки…
– Любите вы халяву, слуги народные… – проворчал
Вадим. – Тут лагерь или уже где?
– Ну, лагерь…
– Значит, должен господствовать натуральный обмен. Две
сигаретки против звонка.
– Батарейки садятся, а новых нету… – заныл Столоначальник.
– Вольному воля.
– Если недолго… Тогда три.
– Черт с тобой, – кивнул Вадим.
– Ты мне только полупустые не вытрясай…
– Так батарейки ж садятся.
– Ну, одну полупустую еще куда ни шло…
– Доволен?
– Ну.
– Тогда пошли, – сказал Вадим, кивая в сторону чулана,
где все они устроили свои захоронки.
Подойдя по скрипящим половицам к полуоткрытой двери чулана,
оба констатировали, что кто-то успел их опередить для своих дел. В чулане
горела лампочка, еще тусклее, чем в бараке, явственно послышался веселый голос
Синего:
– Ну что ты ломаешься, Машенька, как прости господи?
Добродетель взыграла?
Отозвался чуть сварливый тенорок Василюка:
– А вы не слыхивали, любезный, про такую вещь – взаимную
симпатию? Надо бы ее иметь, да только у меня ее к вам не просматривается… Не
воодушевляете вы меня, уж извините.
– Да чего там… – беззаботно протянул Синий. –
А вот такая штука тебя не одушевит?
Звук неслабой плюхи, сдавленное оханье, еще какая-то возня.
Судя по долетавшим отголоскам, последовала еще парочка
ударов, кто-то из двоих – Василюк, несомненно – жалобно пискнул, что-то упало,
Синий рявкнул не в пример жестче:
– Ломаться будешь, пидарасня корявая! Ну? Да смотри у меня,
укусишь – шнифты выткну…
Воцарилось молчание, нарушавшееся лишь многозначительными
звуками. Оба украдкой заглянули в приоткрытую дверь. Внутри уже наблюдалась
определенная гармония – Синий стоял с приспущенными штанами, а помещавшийся
перед ним на коленях Василюк исполнял номер, который в древней китайской
традиции именовался игрой на яшмовой флейте любви. Нельзя сказать, что чернявый
был охвачен неподдельным трудовым энтузиазмом, но вынужден был стараться:
тертый человек Синий держал в непосредственной близости от физиономии партнера
самодельный выкидной ножик с напоминавшим скорее шило лезвием. Судя по косым
испуганным взглядам Василюка, действовало неплохо.
Под ногами скрипнула доска. Заметивший нежданных зрителей
Синий, ничуть не смущаясь, поинтересовался:
– Что, орлы, в очередь встаете? А то давайте, пока Марья в
настроении…
– Да мы так… – определенно смущенно промямлил
Столоначальник, отступая.
– Это вы зря, – пожал плечами Синий и тут же
переключился на чернявого: – Не части, Марья, не части, обстоятельно работай…
Они ждали в отдалении от двери еще минут пять, потом из
чулана бомбой вылетел Василюк, притворяясь, будто никаких свидетелей тут и нет,
старательно отплевался с веранды и, прямо-таки внутренне кипя, но не
осмеливаясь выражать возмущение вслух, убрался в барак. Следом вальяжно
прошествовал Синий, подмигнул:
– Спермотоксикоз нужно снимать. А коли ты Машка, так уж
Машка. Зря брезгуете, орлы. Ладно, секретничайте, что там у вас…
И тоже исчез в бараке. Вадим честно подождал снаружи, пока
Столоначальник возился в чулане, что-то шумно передвигая там и чертыхаясь под
нос. Наконец появился с черной трубкой изящных обтекаемых очертаний, озабоченно
предупредил:
– Только недолго, батарейки сдыхают…
Вообще-то, он не врал: на подслеповатом экранчике светилась
черная тройка, батарейки и в самом деле ощутимо подсели. Вадим привычно набрал
номер, после четвертого гудочка трубка откликнулась тонюсеньким голоском:
– Акционерное общество «Альтаир».
Жанна, разумеется. Работа спорится, не без приятности
констатировал Вадим. Генеральный директор отсутствует вкупе с директором
коммерческим, но механизм сбоев не дает, всегда кто-то дежурит даже в столь
позднее время, обоснованно ожидая звонка от босса… Это вам не романтические
времена первых лет ударной капиталистической стройки, когда их первый офис
размещался в арендованной у Дома пионеров комнатушке, где допрежь того уборщицы
хранили швабры…
Омерзительная была слышимость, словно он имел дело с убогими
телефонами советских времен (в не столь уж далекие времена порой приходилось
звонить с левого берега Шантарска на правый через межгород, иначе и не
дозвонишься). В конце концов Жанна разобрала, что это объявился господин
Сурганов собственной персоной, хозяин и благодетель, он же царь, бог и воинский
начальник, как говаривали в былые времена шантарские приказчики о своих
хозяевах, а хозяева – сами о себе.
Судя по ее докладу, все шло, словно по накатанной колее. Не
зря говорится, что самый толковый босс – тот, кто сумеет наладить дело так, что
оно будет бесперебойно крутиться и в его отсутствие. Заключенные договора
выполнялись, партнеры пока не подводили, в ближнем, равно как и в дальнем
зарубежье все обстояло нормально, грузы двигались, не особенно и запаздывая,
все случившиеся кое-где задержки были, в общем, в пределах допустимого. И
главное, не прозвучало ни одной из условных фраз, давших бы понять, что
случилось где-то нечто, требующее личного вмешательства. А это безусловный
плюс. Только люди сторонние и непосвященные могут думать, будто крупные фирмы
избавлены от неприятностей. В реальности обстоит как раз наоборот: чем солиднее
и круче фирма, тем больше скользких дорожек. Иногда переходишь кому-то дорогу и
наступаешь на мозоль, сам того не ведая…
Рядом шумно переминался Столоначальник, кидая умоляющие
взгляды, так что разговор пришлось заканчивать в темпе. Потом Вадим еще пару
минут деликатно ждал снаружи, пока собрат по бараку упрячет телефон обратно в
тайник. И сам, оставшись в одиночестве, занялся своим тайником, устроенным без
особых фантазий под металлической флягой, запачканной вовсе уж древней,
закаменевшей известкой. В чулан, такое впечатление, сволокли хлам со всего
бывшего пионерлагеря. Тайники, честно говоря, устраивали абы как – благо никто
не собирался лазить по чужим – скорее уж ради соблюдения правил игры.
