Распахнулась дверца, наружу вывалился шофер – даже на таком
расстоянии видно было, как его шатает, болезного. Со двора тут же выскочила
женщина. Слова сюда не долетали, но хватало энергичной недвусмысленной
жестикуляции, чтобы понять очень быстро: имеет место втык. Мужичонка лениво
отмахивался, дражайшая половина, на голову его повыше и гораздо шире, уже
перешла к рукоприкладству. В конце концов сгребла за шиворот и молодецким
толчком – есть женщины в русских селеньях! – прямо-таки закинула в
калитку, откуда он больше не появился. Видно было сверху, как, далеко не сразу
встав с карачек, поплелся в дом. Супруга погрозила вслед и направилась куда-то
в дальний конец деревни.
– Пошли, – распорядился Эмиль. – Сомневаюсь я, что
здесь ключи с собой забирают. А ГАИ обычно и близко нет…
Они прошли той же дорогой, что давеча Вадим, миновали
мычащего теленка – Ника на скорую руку умилилась и посюсюкала, –
прислушались. Тишина и безлюдье.
Эмиль первым распахнул калитку, вышел на улицу и, словно
бросаясь в холодную воду, одним прыжком оказался у грузовика. Распахнул дверцу,
заглянул, махнул рукой. Вадим с Никой бросились туда, обежали машину со стороны
кабины.
Надсадно проскрежетал стартер, мотор заработал. В окне
мелькнула физиономия шофера – кажется, он так до конца и не сообразил, что
происходит на его глазах. Вадим пропустил Нику вперед – чтобы был барьер меж
ним и Эмилем, – на всякий случай, запрыгнул последним, захлопнул
разболтанную дверцу.
Грузовик сорвался с места, свернул направо, деревня осталась
позади. Навстречу протарахтел обшарпанный синий «Беларусь», тащивший большой
металлический прицеп, но тракторист не обратил на встречных ни малейшего
внимания. Оказавшись на росстани, Эмиль, не колеблясь, помчался по средней
дороге – видимо, оттого, что она была самой широкой из трех. По здешним меркам
– магистраль.
Вадим высунул локоть в окно и закурил, довольный краткой
передышкой, когда не нужно ежесекундно ожидать удара ножа под ребро.
– Хреново, – сквозь зубы процедил Эмиль.
– Что такое? – встревожилась Ника.
– Бензин почти на нуле, вот что…
– А заправка?
– Какие тут заправки. Где-нибудь на центральной усадьбе, но
поди найди ее. В кузове канистры нет, я смотрел…
Через пару километров на пути попалась столь же крохотная
деревушка, Эмиль сбросил скорость, проехал ее медленно, крутя головой. Пояснил
вскользь:
– Хоть название бы спросить, вдруг и сможем привязаться…
Но ни единого аборигена они так и не увидели. И ничего,
хотя бы отдаленно напоминавшего заправку, не встретилось. Впрочем, неизвестно
еще, как бы на заправке отнеслись к их единственной кредитке, сотне баксов…
Эмиль все чаще косился на приборную доску – Вадим по
привычке подумал, что бензина еще достаточно, коли не вспыхивает лампочка, но
потом сообразил, что никакой лампочки в этой «Антилопе-Гну» оказаться не может,
это вам не иномарка с кучей удобных мелочей…
– Ну-ка, назад посмотри, – бросил Эмиль.
Вадим высунулся в окно. Зеленое пятно нагоняло с нехорошей
быстротой.
– Есть там что?
– Ага, – сказал он удрученно. – Мотоцикл. Чешет,
как бешеный…
– Неужели так быстро спохватились? Что-то не похоже на нашу
глубинку… Сколько там народу?
Вадим снова высунулся:
– Вроде… Точно, один.
– Ну, это не столь уж печально… – оскалился Эмиль. –
Я-то думал – полдюжины с дрекольем.
И прибавил газу. Мотор пару раз чихнул, но пока что тянул
исправно. Тяжелый грузовик мотало на поворотах, временами колеса вылетали с
раскатанной колеи. Мотоцикл не отставал. Его стрекот слышался все ближе.
– Эмиль! – вскрикнул Вадим, втягивая голову в
кабину. – Он в форме, точно!
– Военный?
– Милиционер, похоже.
– Тьфу ты, – фыркнул Эмиль, но скорости не сбавил,
наоборот, притоптал газ. – Оказался поблизости на нашу голову…
Мотоцикл сблизился с ними настолько, что теперь не было
нужды высовываться – в зеркальце заднего вида с отколотым верхним краем
прекрасно видно, что на старомодном зеленом мотоцикле восседает милиционер с
непокрытой головой, отчаянно машет рукой и что-то кричит. Гонка продолжалась.
Мент не отставал.
– Эмиль… – сказал Вадим потерянно. – У него кобура на
поясе, еще стрелять начнет…
– Замучается стрелять в такой позиции… – Эмиль пытался
наддать, но машина, похоже, выдавала все, на что оказалась способна. Тогда он
начал петлять, загораживая мотоциклу дорогу. И на какое-то время в этом
преуспел – зеленый мотоцикл возникал то справа, то слева, шарахался, седок что-то
остервенело орал, но потом настал момент, когда двигатель принялся чихать уже
беспрерывно, машину сотрясло пару раз, словно на глубоких рытвинах. Мотор
безнадежно заглох.
Хорошо еще, милиционер не стрелял – трудновато было бы,
правую руку с газа не снимешь, а левой вряд ли попадешь по колесам… Эмиль
вывернул катившую по инерции машину на обочину, затормозил. Вполголоса
распорядился:
– Не дергайтесь, не лезьте с речами. Посмотрим, чем
обернется, авось…
Первым выпрыгнул на дорогу. Мотоцикл пронесся мимо, метрах в
трех затормозил. Милиционер шустро соскочил, извлек из коляски фуражку и
нахлобучил, тщательно поправив, чтобы сидела лихо, как у царских казаков.
Одернул китель, загоняя складки под ремень, похлопал по кобуре и бодренько
прикрикнул:
– Па-апрашу документики!
Вадим тоже вылез, уставился на служивого. Тот был постарше
их с Эмилем, лет сорока, – самая простецкая белобрысая физиономия,
расплывшаяся в довольной улыбке загнавшего дичь охотника. Стандартный,
классический мент.
Только помятая форма старого образца, советского, да и
фуражка без орла, с отмененным гербом СССР. Впрочем, и в Шантарске в последнее
время милиционеры помоложе, рядовые и сержанты, взяли моду цеплять на фуражки
бог весть где раздобытые кокарды старого образца, полагая их более красивыми и
внушительными, нежели новые, триколорные…
Зато кобура многозначительно распухла – был там пистолет,
никаких сомнений… Форма хоть и помята, но пуговицы со старым гербом сияют,
словно очередная теледурочка, открывшая для себя «Олвейз-классик».
– Ай-яй-яй… – протянул старшина (лычки тоже сияли, как ясное
солнышко), оглядел их так, что стало ясно: беседа надолго затянется и ничего
хорошего не сулит. – Вы зачем это Васькин грузовик угнали? Это уже статья,
господа хорошие, уголовная статеечка…
С совершенно неуместным в данную минуту злорадством Вадим
отметил, что Эмиль пребывает в полной растерянности, не в силах соврать
что-нибудь подходящее. И, неизвестно чем побуждаемый, решил вступить в игру:
– Да разве это Васькин грузовик?
