– Смею заметить, что Англия первой подписала документ, запрещающий работорговлю. Британский парламент приял акт о запрете торговли людьми 25 марта 1807 года. На год ранее, чем сами США… А в России крепостное право отменили только в 1861-м.
– Да, – буркнул голос Михалыча и тут же набрал обороты, – Александр II в шестую годовщину своего правления подписал Манифест, отменяющий крепостное право в России, но еще в 1842 году его отец, Николай I, разрешил крестьянам брать вольную. В ваших США работорговлю отменили в действительности только после окончания войны между Югом и Севером в 1865 году.
– Интересно, на основе каких документов, – негодующе спросил пэр, – вы приписываете Соединенные Штаты именно мне?
– Так, к слову, – не смущаясь, ответил голос Аркадия Михалыча. – Продать в Штаты два миллиона рабов из четырех, привезенных за сто лет, и упрекать нас в копировании. Да Бостон и Новый Арлеан выросли на работорговле. А в России рабов никогда не было. Это степняки брали наших в полон, да крымский хан, а потом немецкие и датские прЫнцессы Романовых подпортили своими нравоучениями да европейскими законами.
– Ну, да! – вспылил Джеймс Эванс, – вы только своих по лагерям сажали!
– Слушай, – закусил удила Михалыч, – я те ща наваляю! Не посмотрю, что пэр или инвалид.
– Перекур! – безапелляционно провозгласил Арик и направился на балкон.
– Милорды… – уже откуда-то издалека донесся голос шотландского парламентария.
– Да, иди, ты… – Аркадий Михалыч стал много спокойнее. – Слышь, Сергей Николаич, покури. А? Сил нет с этой контрой на сухую…
– Интересно… – Арик кликнул Zippo и затянулся, – ты бы за кого в семнадцатом был?
– А черт их разберет! Комуняки поливали белых, демократы хвалят. Нужно было самому разобраться… Хотя у них Интернета не было, а газетам веры нет, что хочешь соврут.
– Думаешь, в Интернете вранья нет? – неожиданно перешел на другую тему беглый зек.
– Да есть, конечно, ты кури, не останавливайся, – попросил Аркадий Михалыч.
«Парламент», и впрямь, был удивительно хорош. Просто к месту. В жилу! Он заполнял легкие, словно кто-то близкий обнимал изнутри, успокаивая и придавая уверенность.
Глава XXVIII
– Ты перестал звонить, – без предисловий начала разговор по сотовому Анна. – Так и не объяснил мне, зачем мы ездили в эту Дубну, и кто такая та воднолыжница, и зачем тебе Эдуард… Только не говори мне, что у тебя с ним бизнес или ты пишешь о нем статью.
– Ты очень красивая и умная женщина, – извиняющимся тоном ответил Аркадий. – Врать тебе стыдно, а сказать сложно… Но так хочется увидеть тебя. Просто так…
– Просто так ничего не бывает, Сережа.
– Спасибо, что не назвала меня дорогим.
– А тебе не нравится это слово? – удивилась Анна. – Теплое, трогательное. Даже заботливое.
– Нет. Мне кажется, что так обращаются к тем, кто нужен, а не тот, кого любят.
– Например?
– Арсен дорогой, – с какой-то злобой бросил ей в ответ Арик.
– По крайней мере, он на меня не кричит…
Разговор прервался. На экране сотового осталась фотография Анны. Элегантной женщины с красивыми глазами. С которой было так приятно идти вместе по вечерним улицам, разговаривать в кафе, заглядывая в удивительные, то грустные, то озорные, то бесконечно милые глаза или осторожно обнимать за талию, постепенно притягивая к себе, пока не услышишь тонкий аромат ее тела.
Кажется, парфюмеры разделяют ароматы духов и дезодорантов на американские и французские. У помешанных на демократии и сексуальном домогательстве американцев, допустимая дистанция в разговоре не менее метра. Эдакая приватная зона вокруг, поэтому феминистки предпочитают парфюм с сильным запахом. У француженок, наоборот, общение может быть гораздо ближе, и аромат можно уловить только почти касаясь собеседника. Tete-a-tete. Потому и запах ненавязчивый.
У Анны все было иначе. Казалось, у нее не было ни косметики, ни дезодоранта, ни духов с афродизиаками. Она вся состояла из миллиардов соблазнов, которые действовали на любом расстоянии и в любое время. Она элегантно одевалась, не навязывала собеседнику тему разговора и так тонко чувствовала юмор… Вообще, с самого начала знакомства она казалась давним приятелем, с которым можно без каких-то условностей или обязательств покурить за чашкой кофе или выпить бокал пива. С ней было просто хорошо, легко и даже комфортно. Вот только та свобода, которая ощущалась рядом с ней, вдруг оборачивалась полнейшей зависимостью, которая давила на сердце без нее.
– Курить в постели, – неожиданно подал голос этнограф, – последнее дело. Уж, поверьте!
– Тебе кто разрешил возникать? – возмущенно оборвал его голос Аркадия Михалыча. – Брысь, подлавку!
– Извиняюсь, – не сдавался Виктор Петрович, – договор дороже денег. Ровно неделя прошла.
– Да ладно заливать-то! Неделя.
Арик резко поднялся с постели и буквально выскочил на балкон, словно собирался именно там проверить календарь. Свежий воздух сорвал пелену какого-то безразличия или бездействия, вдруг навалившегося на беглого зэка. Который день подряд слушал он записи телефонных разговоров, скопированных с сервера в офисе дома на Тверской. Подобрать пароль и переписать оказалось гораздо проще, чем все это слушать и систематизировать. Правда, картина постепенно прояснялась.
Одним из официальных видов деятельности компании «Эмико» был импорт и дистрибьюция вин из Италии. Но под этой ширмой мелкие родственные конторы разливали фальсифицированные вина под самыми разными марками. Производство было вынесено в разоренные подмосковные колхозы, где выкупались какие-то мелкие предприятия с нищим полуголодным персоналом. Под присмотром двух-трех специалистов в обшарпанных зданиях монтировали недорогое оборудование и работали в три смены около года. Потом лавочку или накрывали слишком ретивые детективы, или просто по плану переносили в другое место. Судя по отчетам, рентабельность такой схемы не опускалась ниже 400%. Аналогично производилась омывающая жидкость для автомобилей, приносящая еще большую прибыль. Плюс – всякого рода бытовая химия в красочной упаковке, в точности похожей на ту, что постоянно мелькала в рекламе на телеэкранах.
Арик был разочарован. Не хватало ему еще заняться бухгалтерией, чтобы показать государству, как Эдуард обманывает и его, и граждан. Каждый должен заниматься своим делом. Опытный админ отрабатывал свою, очевидно, немаленькую зарплату, охраняя внутренний мир «Эмико» от внешнего вторжения. Долго пользоваться одним «черным» ходом во внутреннюю сеть компании было опасно. Если он засветится, его вычислят, и в дверь постучит не участковый. Впрочем, слишком любопытного могут просто подождать в машине у подъезда. Однако времени было мало, а гора материала, которую нужно было перелопатить, не убывала.
– Милорды… – голос шотландского пэра прозвучал дружелюбно. – Мы в парламенте часто сталкиваемся с подобной проблемой. Когда оппонент, участвующий в дебатах, хочет уйти от прямого конфликта, он начинает просто засыпать нас малозначимыми документами, рассеивая внимание и отбирая массу времени. Опытные лисы из спикеров так умеют путать следы, что свора борзых собьется с ног. Недаром во многих графствах Объединенного Королевства так популярна охота на лис. Это некий символ, демонстрирующий превосходство интеллекта правящего класса. Ведь свобода, которой так гордится наша демократия, есть понятие философское, основанное на осознанной необходимости…
