– Вы ее даже не знали.
– Но…
– Не напрягайся… Будем считать, что вы тут ни при чем…
– Мы же знаем, что это не так… Мы зайдем часов в семь… Хорошо?
Не ответив, хозяин положил трубку на аппарат. Последнее время он разговаривал только с фотографией на столе.
Дверь была не заперта. Гости зашли в квартиру самостоятельно. На кухне было накурено. Напротив хозяина за столом сидел крупный усатый мужчина. Плотного сложения, с короткой стрижкой и уверенным выражением на лице, он был очень похож на военного.
– Мой ротный, – кивнул на усатого диггер. – Я у него на заставе служил.
Пришедшие Иван и Варя назвали себя, но плотный мужчина только сдержанно кивнул и коротким жестом пригласил присоединяться к ним. Он продолжал, очевидно, давно начатый разговор:
– Нам, оставшимся, сложнее. И к этому нужно привыкнуть. Они уходят в иной мир, а мы остаемся здесь. И с каждым годом рядом с тобой будет все меньше своих… Уж, поверь мне! Теперь мы только теряем. Друзья детства, школьные друзья, однокурсники, армейцы… Оглянешься, а они по одному уходят. А новых не будет! Мы так устроены, что не можем вот так запросто заводить новых. Друзья и любимые – это особые люди, их не может быть много в жизни, Сережа. Раз-два и обчелся. Вот потому это так тяжело!
Он молча плеснул из бутылки в стаканы, и они, не чокаясь, выпили.
– Вспомни, сколько ребят осталось в горах… Да они мне до сих пор снятся! Все… А новых, Сережа, душа не принимает… Есть хорошие ребята, но это не то… Не принимает душа, и все тут.
– А Наташку-то за что? – диггер едва сдерживал слезы.
– Кто же тебе скажет, Сереженька? Судьба… И чем дальше, тем больше одиночество. Потому и пытаются люди собачек заводить да канареек. Трудно жить одному. Невыносимо!
Гости молча сидели за столом, не пытаясь вклиниться в разговор.
– Ты мне, Сережа, как сын стал, хотя и разница в возрасте у нас небольшая. Просто я более твоего повидал… А вот за девчонок я тебе так благодарен, что жизни своей не пожалею. И это не пустые слова, ты сам знаешь.
– Да что там, Данилыч…
– Не скажи, брат. Я никогда не забуду, как ты девчонок до больницы на себе тащил. Только благодаря тебе их с того света вернули… У тебя, извини, детей нет, а вот у меня ничего более в жизни не осталось. Светланы-то моей давно с нами нет… Вот как, брат, оно в жизни бывает.
Усатый мужчина молча достал откуда-то еще два стакана и плеснул всем водки. Без тостов и лишних слов опрокинул свой стакан залпом. Хозяин тоже выпил. Они закурили. Неожиданно диггер обратился к девушке:
– А я давеча вниз ходил… К алтарю… Монетку Наташкину взял, а она с одной стороны черная, а с другой – светлая… Как была, так и осталась. И вот я не пойму, что это. Похоронил собственными руками, а одна половинка так и осталась светлой. Никогда такого не видел…
– Это потому, что она у тебя в душе, Сережа, – бывший ротный в упор глянул на своего бойца. – Отпусти ее… Так надо.
Диггер только отрицательно помотал головой.
– Живыми дорожить нужно… Каждый день за счастье считать. Я вот поздно это понял, но зато теперь…
Усатый сжал огромные кулачищи. Несмотря на весь его угрюмый и даже грозный вид, глаза мужчины светились удивительным добром.
– Спиться или руки на себя наложить большого ума не нужно, – он быстро закатал левый рукав. – Видишь эту дурь, Сережа?
Огромная цветная татуировка в виде дракона, обвивавшая все предплечье бывшего ротного, была обезображена десятком зарубцевавшихся шрамов со следами от швов. Увидев их, Варя едва не вскрикнула, прижав ладонь ко рту. Жутко было представить, как огромный мужчина с ожесточением полосовал свою руку чем-то острым, рассекая мускулистую плоть над венами от запястья до локтя… Заметив взгляд девушки, усатый опустил рукав, скрывая дракона.
– Это я одному майору челюсть сломал за то, что он оружием торговал, из которого по моим ребятам и стреляли… Но у него «крыша» была, и с меня суд чести погоны снял… Жить не хотелось, Сережа, от такой несправедливости… Даже застрелиться хотел, но «Макаров» свой пришлось сдать… Я тогда в каком-то кабаке стекло разбил и осколком себя исполосовал… а зря, нужно было сначала ту гадину порешить.
Он сурово глянул на диггера.
– К чему я все это говорю, брат? Тяжело тебе сейчас. Знаю… Потому и прилетел. Завтра, извини, назад… Граница.
– И мы зашли попрощаться, Сережа, – тихо произнесла Варя. – Тоже уезжаем… Хотели взять тебя с собой.
– На юг? – пренебрежительно бросил усатый. – В Турцию…
– Нет, – девушка сделала вид, что не заметила насмешки. – Мы едем на Алтай.
Бывшие сослуживцы удивленно переглянулись.
– Это куда же? – неожиданно заинтересовался усатый.
– На Белуху…
– О, как! – хмыкнул ротный. – Это зачем же, позвольте спросить. В мае еще заморозки… Туристы обычно в августе приезжают.
На этот раз с удивлением переглянулись Иван и Варвара.
– Следы Лизы ведут именно туда.
Неожиданное заявление заставило всех замолчать, обдумывая сказанное.
– А вот этот мужик… Вик, кажется… – медленно проговорил диггер. – Он там будет?
– Точно сказать трудно, – развел руками Иван. – Но такая возможность есть.
– Тогда я с вами! – вскинулся диггер. – Мне бы только до него добраться. Я ему в глаза хочу посмотреть и спросить… За что?
– Сережа, – неуверенно попыталась возразить девушка, – ты же понимаешь, что точных доказательств у нас нет. Только предположения.
– Предположения? – вскочил тот. – Да я сам его задушу без всяких предположений!
– Брат, – усатый положил свою огромную руку на плечо хозяина квартиры, – сядь, сядь… Что-то я не пойму, – он с интересом глянул на худенькую гостью. – Но в любом случае, если вы собрались на Катунский хребет, то нам по пути. Моя застава на границе с Китаем. Участок по московским меркам небольшой, всего пятьдесят два километра. С одной стороны – граница с Монголией, с другой – Казахстан, а у меня братья-китайцы, будь они неладны.
Усатый пристально оглядел гостей.
– На Белуху, значит… Это от нашей заставы по прямой сотни две километров будет… Кстати, у нас ведь не менее знаменитая вершина Таван-Богдо-Ола. 4374 метра. Красотища… Да вон, Серега не даст соврать. Мы с ним за два года многое там повидали.
Молодые люди с удивлением посмотрели на диггера, но тот лишь отвел взгляд.
– Это замечательно, – нашлась девушка, – но нам нужна именно Белуха. Я там никогда не была, знаю только, что есть какой-то склон горы. Крутой и труднодоступный.
– Так вы альпинисты, что ли? – спросил бывший ротный, недоверчиво окидывая взглядом хрупкую фигуру гостьи. – Восточный пик Белухи – 4506 метров. На севере у нее Ак-Кемская стенка – 800 метров! Не вертикальная, градусов шестьдесят, но народу там немало полегло. Очень коварные места, особенно в это время.
