– Спасибо, – Варя кинулась одеваться.
– Яичницу будете?
– Да, конечно.
– Два или три? – женский голос доносился чуть тише, очевидно, из сеней.
– Три! – отважилась девушка, боясь чем-то обидеть хозяйку.
По примеру хозяйки и дочек, важно восседавших за столом со взрослыми, гости обмакивали горячие оладьи в сметану или намазывали вареньем. Аппетитные, лоснящиеся от масла и одуряюще вкусно пахнувшие, они были на удивление хороши. Никто не пользовался ножом или вилкой, и от этого оладьи становились еще лучше. Ночные приключения и дальняя дорога остались где-то позади, а коллективная еда удивительным образом легко стерла все невидимые преграды. За столом было шумно и весело.
Когда хозяйка поставила перед Варей огромную сковородку с шипящей яичницей, девушка остолбенела. На нее угрожающе смотрели три десятка желтков. Словно глаза огромного чудовища, готового наброситься на нее, они двигались, скворчали и вообще выглядели живыми. Полная растерянность и удивление застыли на лице у приезжей такой маской, что все расхохотались.
– Светка, – диггер откинулся на спинку стула и лукаво глянул на хозяйку, – нужно предупреждать!
– Так я спросила!
Серый Волк уже хохотал, отмахиваясь от двоюродной сестры, как от наваждения.
– Они десятками считают, – с трудом выдавил он из себя последние слова, – когда говорят о яичнице.
– Да я и ветчинки не покрошила, – растерянно отвела взгляд хозяйка. – Смотрю, девочка городская…
– А надо было, – диггер давился от смеха. – С сальцой!
Варя покраснела, понимая, что никогда не осилит такого блюда. Это еще больше рассмешило сидящих за столом. Даже хозяйские дочки взвизгивали, пряча смех за маленькие ладошки. Неожиданно девушку выручила молчаливая незнакомка. Ловко подхватив горячую сковородку с огромной яичницей, она поставила ее перед собой и молча принялась поглощать солидными кусками. Все притихли, потом почему-то обернулись к диггеру. Тот выдержал паузу и негромко прокомментировал:
– Вот это по-нашему, – потом неожиданно спросил: – Наташка, соли дать?
– Меня зовут Рита, – как бы между прочим, не отрываясь от еды, сообщила давешняя незнакомка. – Наташка только омлет ест, а я всякую яичницу уважаю.
Стало так тихо, что все отчетливо различали кудахтанье кур во дворе. Первым нашелся Серый Волк:
– А что ж ты ее с собой не взяла?
– У нее другое задание, – прожевав, ответила Рита.
– Какое же? – тут же спросил Сергей.
– Мне нельзя говорить.
– А мы никому не скажем… Тебе еще что приготовить?
– Чаю с молоком… А то у них одни консервы… Мне на обед еще яичницу. Ладно?
– Конечно, – диггер старался говорить спокойно, но лицо его побледнело. – Сама сходишь в курятник и свежих яичек соберешь… А Наташка что там ест?
– Да капризничает она… Я-то месяц сижу, привыкла, а Наташка всего несколько дней.
Никто не проронил ни слова, стараясь ничем не вспугнуть Риту и не оборвать чудом уцелевшую ниточку, связывающую ее с реальным миром. При этом никто, кроме Ивана, не обратил внимания на то, как напряглась Варя. Девушка буквально застыла рядом с разговорившейся незнакомкой.
– Так, может, – продолжил осторожно диггер, – мы заскочим за Наташкой и привезем на обед. По дороге и тебе что-нибудь в супермаркете купим.
– Мороженого, – не задумываясь, выпалила Рита. Я клубничное люблю. С целыми ягодками… такое розовое, в ведерках красивых продают.
– Знаю, – спокойно подтвердил тот. – А Наташке что?
Рита лишь пожала в ответ плечами, продолжая жевать.
– Так давай спросим. Она сейчас где?
– На даче, где же еще! Вместе со всеми девочками сидит.
– А дача где?
– Там электричка рядом ходит… а мы на втором этаже.
Далее произошла странная вещь, о которой участники события никогда более не вспоминали. Варя словно очнулась от оцепенения и спокойно налила в большую чашку чаю. Поставила ее перед Ритой и попросила посмотреть на дно. Та послушно застыла над чашкой. Девушка встала позади бывшей пленницы и приблизила свои ладони к ее затылку. Женщина медленно закрыла глаза и зашептала:
– Мне нельзя говорить об этом…
– Я тебе разрешаю, – голос девушки звучал уверенно. – Никто никогда не узнает.
– Она сказала, что узнает все равно…
– Она… Она же никогда не была с тобой грубой.
– Нет. Это мужики всегда наглели и лапали, а она добрая.
– Вот поэтому она нам и разрешает. Вспомни… У нее добрые глаза?
– Красивые… Черные… Ее все девчонки любят. Она когда говорит что-то, просто кайф.
– Вот и сейчас тебе станет очень хорошо… Ты где родилась?
– В Волгограде.
– Вспомни, как вы на Волгу бегали купаться… Правда, хорошо было? Хотя и без нее.
– Ее там не было, – Рита отчего-то улыбнулась. – Я хорошо плаваю.
– А рядом с дачей речки нет?
– Нет, там только лес… Мы, когда на машине едем, с одной стороны – лес, а с другой – рельсы. Там электричка ходит.
– А у тебя хороший загар летом бывает?
– У меня всегда самый лучший загар был. Я даже без купальника загорала, чтобы полосок не было.
– А таблички с надписями по дороге попадались? – осторожно спросила Варя.
– Она рассердится на меня!
– Что ты, мы же не о даче говорим… Просто о дороге.
– А вы меня назад отвезете?
– Если ты захочешь сама.
– Мне нужно вернуться. Обязательно! А то она обидится.
– Отвезем, конечно. Только я дорогу не знаю. Ты вспомни пару табличек с названиями. Тогда мы тебя быстро отвезем.
– Да не знаю я ничего, – неуверенно воспротивилась Рита.
– Такие большие таблички с синим или белым фоном, а на них названия… Вспомни!
– Томилино… В Красково поворот на Малаховку… Двухэтажный кирпичный дом с высоким забором из желтых досок. Овчарку зовут Дух… Злая очень.
– Ну вот и хорошо, ты молодец.
– Она рассердится на меня.
– А ты сейчас забудешь об этом, – ласково проговорила Варя. – Я тебя поглажу по головке, и ты все забудешь… Кто бы тебя ни спросил… Как ты можешь вспомнить то, чего не было. Вот смотри, я поглажу тебя, и ты все забудешь… Она же не разрешала тебе ничего вспоминать…
– Нет.
– Вот ты и не вспоминай… А сейчас засыпай и спи до тех пор, пока я тебе не скажу проснуться… Спи! Тебе будут сниться хорошие сны о твоем детстве… Как ты ходила купаться и загорать на Волгу… Спи!
