Что же означает эта записка?
Мы ведем себя глупо?
Может быть, Том признавал, что поступил глупо, ограбив магазин и убив менеджера?
Или говорил о том, что она вела себя глупо вчера на танцах?
Джеми снова и снова перечитывала письмо, пока слова не сделались бессмысленными.
Мы ведем себя глупо?
Пес снова хлестнул ее полотенцем. Но поскольку она не отвечала, игра ему наскучила. Он стал дальше рыться в сумке, видя, что там еще что-то есть, потом побежал вдоль по улице с полотенцем в зубах.
Джеми опустилась на траву. Теперь у нее были одни лишь вопросы, и ни одного ответа. Ни одного ключа.
Что же означало письмо? Было ли оно признанием или обвинением?
Если Том уехал с утра, то кто же ее преследовал сегодня днем?
А вчера вечером?
Неужели все это лишь почудилось ей?
Ведь почудилось же, что она проткнула Тома в кабинете труда. Тогда вполне возможно, что и преследователь тоже померещился ей.
А потом всплыл самый ужасный вопрос: что, если все померещилось ей с самого начала? Вдруг Джеми сама представила, что в магазине был Том? Значит, она действительно сходит с ума?
Глава 12
— Извини, Кейси, но такого слова — «зуми» нет.
— Конечно, есть, — возразил он, не желая убирать буквы.
— Дурак, — сказала Джеми.
— Не называй своего брата дураком! — прикрикнула мать.
— Кейси, я не стану с тобой играть, если ты будешь собирать такие слова, — сказала Джеми излишне сердито.
— Но такое слово есть, — не сдавался он.
Джеми заорала.
— Не кричи на своего брата. Почему вы не можете играть спокойно? — Мать смотрела по телевизору старое кино и одновременно прислушиваясь к игре.
— Я ложусь спать, — сказал отец. — В воскресенье лучше лечь пораньше, чтобы утром голова была свежей.
Он стал подниматься по лестнице.
— Она у тебя никогда не бывает свежей, — бросила мать.
Отец молча продолжал подниматься.
— Зачем ты с ним споришь? — спросила Джеми.
— Потому что я устала спорить с тобой, — ответила мать.
— Нет, не устала. Ты никогда не устаешь спорить со мной, — возразила Джеми.
Зачем она это делает? Зачем цепляется к матери без всякой причины?
— Ладно, ладно, — сказал Кейси и переложил буквы по-новому.
— Зумоид? — удивилась Джеми. — Ты сдурел?
— Не говори, что твой брат сдурел, — сказала мать.
— Оставь нас в покое и не мешай играть! — воскликнула Джеми, не в силах ничего с собой поделать.
— Не кричи на меня, соплюха! — Мать принялась перебирать каналы.
— Не называй меня соплюхой! — огрызнулась Джеми. — Терпеть не могу, когда ты зовешь меня няшхой! Это так вульгарно!
— Ладно, ладно, — сказал Кейси, зажимая уши руками. — Я поменяю слово. Пусть будет «зуммер».
— Уймись, — сказала мать. — Не начинай истерику.
— Я не начинаю истерику! — взвизгнула Джеми.
— Так что же с зуммером? — спросил Кейси, меняя буквы местами.
— С меня хватит! — Джеми перевернула доску, разбросав все буквы по столу, вскочила со стула и вылетела из комнаты.
— Что это с ней? — спросил Кейси.
— Просто расстроилась из-за того, что отец Тома попал в аварию, — объяснила мать.
«Знала бы она, из-за чего я расстроилась!» — подумала Джеми.
— Но почему она не захотела играть? — спросил Кейси обиженно.
Джеми хлопнула дверью своей комнаты. Она злилась на себя за идиотские поступки. Теперь ей придется завтра в течение всего завтрака извиняться зa то, что нарушила игру и нагрубила матери.
Джеми с громким криком схватила тетрадь по химии и швырнула на стол. От удара страницы разлетелись по полу.
— Замечательно, — сказала она с иронией. — Блестящее движение.
Джеми даже не стала подбирать листы. Перешагнула через них и взялась за телефон. Набрала номер Тома в трехтысячный раз за этот вечер.
После двенадцати гудков швырнула трубку на рычаг так сильно, что она слетела на пол. Джеми сердито пнула ее, потом положила на место.
Разбросав ногами тетрадные листы, бухнулась на кровать.
— Я не владею собой, не владею собой, не владею собой, — повторяла она вслух, молотя кулаками покрывалу.
Вскоре Джеми поняла, что подобным образом делу не поможешь. Ей стало только хуже.
Она всегда умела держать себя в руках. И никогда не плакала потому, что хотела вести себя логично, не поддаваясь эмоциям.
Иногда Джеми даже смеялась над Томом, поскольку тот был более чувствительным. Лишь он один плакал в кино. А когда они спорили, первым впадал в истерику и терял нить. Она же выиграла много споров, оставаясь холодной и спокойной.
И лишь тогда, когда дело касалось Тома, она теряла голову. Ее чувства к нему были превыше всего. Иногда казалось, что она взорвется от любви.
Джеми не могла жить без него.
Но теперь, видимо, придется.
— Нет, так нечестно! — воскликнула она в отчаянии, а потом сказала: — Прекрати, Джеми. Прекрати сейчас же.
Она перевернулась на спину и стала разглядывать трещинки на потолке. Сделала глубокий вдох, ожидая, когда успокоится и когда чувства вернутся в нормальное русло.
Джеми глядела на трещинки, стараясь, как в детстве, представить разных животных. Рисунки всегда складывались в удивительный узор.
Но теперь не получалось.
Трещины оставались трещинами.
— Куда подевались звери? — спросила она вслух.
Все еще чувствуя себя странно, Джеми вскочила к телефону.
— Том, почему тебя нет дома? Нужно попытаться позвонить еще.
Джеми взялась было за трубку.
И тут раздался звонок.
Она подпрыгнула, неловко схватила трубку, уронила ее на пол, потом наконец поднесла к уху.
— Алло?
— Здравствуй, дорогая. Это тетя Сара. Как дела?
Эту тетю она любила меньше всех, поскольку та была самой занудной. «Она может занять телефон часа на два, и тогда Том не дозвонится до меня», — подумала Джеми.
— Нормально, — процедила она сквозь зубы.
— Я не видела тебя так давно, моя милая. Ты такая куколка. Уверена, ты за это время стала еще красивее.
«Как же мне не наорать на нее?» — подумала Джеми и поняла, что сжимает трубку изо всех сил.
