– Пошел прочь, холоп! – не оглядываясь, бросила она мне.
– Сочувствую твоему горю, боярыня. Только не холоп я – боярин. Прислан по указанию стряпчего государева Федора Кучецкого. Буду расследовать злодейство – надо найти и покарать убийцу.
– А ему от этого лучше будет? – в истерике крикнула боярыня.
– Ему легче не будет, а душа его успокоится отмщением, – мягко проговорил я.
Подойдя к боярыне, я помог ей подняться с пола, усадил на лавку и дал испить воды.
– Расскажи, что случилось, кто тело нашел?
– Я и нашла утром. Боярин вчера с закадычным другом Кучецким и вторым – имя его забыла – допоздна сидели за столом в трапезной. Разговаривали долго, потом спать разошлись. Утром захожу поздороваться, а он на полу лежит, в крови.
– Он так и лежит? Никто его тело не трогал, не переворачивал?
– Никто, Федор не велел трогать пока.
– Ну да, это правильно. А из слуг никто из дома не пропал?
– Кому у нас пропадать? Кухарка одна только, да она в доме.
– А холопы?
– В имении они, там у них воинская изба. Да и холопов всего трое – мало земли у нас.
– Где стрельцы из охраны были?
– В соседней комнате, – боярыня махнула рукой на стену.
– В коридоре стояли?
– Зачем же в коридоре? Сундук в комнату внесли, там и находились.
– Враги у мужа были? Ну, кто смерти его желал?
– Откель? Муж и в походы не всегда ходил – хворый был, да и в городские дела не лез.
– Последний вопрос. Где боярин деньги и другое чего ценное хранил? Не пропало ли чего?
– Хранил здесь, в своей комнате. А я в своей комнате спала. Да вот сундук!
– Посмотри, – попросил я.
Боярыня подошла к сундуку и ахнула.
– Что не так?
– Замок отомкнут, сундук не закрыт. Боярин ключ на шее носил, на цепочке.
Боярыня откинула крышку сундука, и лицо ее побелело. Она трясущимся пальцем ткнула внутрь. Я подошел и заглянул – сундук был пуст.
– Что пропало?
Боярыня сбивчиво начала перечислять.
– Э, не пойдет – не упомню я. Бумага есть ли?
Боярыня вышла и вернулась с бумагой, пером и чернильницей. Я уселся за стол и приготовился записывать.
Боярыня в первую очередь назвала мешочек с серебром – я записал. Далее пошли: золотой подсвечник, перстни, цепочки, кольца височные, потир серебряный.
Я старался расспрашивать поподробнее о каждой вещи. Ценности – это не деньги, они имеют приметы: перстень если – то какой камень, а что на печатке написано или знак какой?
Измучил боярыню вопросами изрядно.
– Пойди, боярыня, в доме посмотри – не сломано ли где окно, все ли на месте? Потом скажешь.
Боярыня, всхлипывая, вышла, я же начал осматривать труп. Может быть, в первую очередь и надо было начать с осмотра. Но мне было как-то неудобно перед боярыней лазить вокруг трупа на коленях.
Так, что мы имеем? Мужчина уже в возрасте, судя по седине – лет пятидесяти, худощав, бородат. Одет – стало быть, спать вчера лечь не успел, а то бы в подштанниках да рубахе нательной был. На груди – подсохшее кровавое пятно, рубашка разрезана. Убит ударом ножа в сердце. Удар точный, сильный, явно бил человек с опытом – может быть, воин, может, и разбойник. Вот почему боярин не закричал, не позвал на помощь. Смерть пришла сразу, умер мгновенно. Да и обстановка в комнате не нарушена, стало быть, борьбы не было, не боролся боярин за жизнь.
Это что же получается – незнакомого к себе подпустил? Быть такого не может, даже учитывая, что подвыпивши вчера был. Вероятнее всего – знакомый. Какие-такие знакомые поздно вечером незваными приходят? И как он проник в дом? Почему не побоялся стрельцов и гостей? У меня и в самом деле на миг мелькнуло подозрение – не стряпчий ли с сотоварищем убийство учинили? Нет, не стали бы они мараться: если бы и убили за какую-то старую обиду, то не взяли бы ценности из сундука – не их уровень.
Я вспомнил Михайлу Воронцова. У него одни пуговицы на ферязи чего стоят, не будет он убивать из-за боярского добра.
Я внимательно осмотрел одежду убитого. Ничего странного – пуговицы на местах, нигде не разорвано. Карманов в те времена одежда еще не имела, поэтому и обшаривать было нечего. Для успокоения совести я залез пальцами за обшлага рукавов – там иногда могут хранить письма – пусто. Поднял рубаху, осмотрел смертельную рану. По характеру ее определил, что клинок, которым она была нанесена, – узкий, шириной не более дюйма. Я вытащил свой нож – лезвие было сантиметра четыре шириной, да почти у всех боевые ножи такие. Не засапожный ли нож был? Я сам такого не имел, но были любители носить нож в сапоге – обычно мастеровые, лавочники.
Я перевернул труп – конечности его окоченели и не гнулись. Насколько я помню из судебной медицины, это говорит о том, что убийство произошло десять-двенадцать часов назад.
И тут меня ждала маленькая находка – медная пуговичка. Небольшая, явно с рубахи или летней ферязи. На тулупах или других тяжелых верхних вещах пуговицы крупные. Видимо, падая, будучи смертельно раненным, боярин рукой зацепился и оторвал пуговичку с одежды убийцы. Очень интересно!
Я осмотрел ее: пуговица как пуговица, небольшая – не более ногтя мизинца, без украшений вроде цветочка или чего иного, сделана кустарем, судя по тому, что отверстия для ниток просверлены или пробиты неровно. Я сунул пуговицу в поясной кошель.
На четвереньках облазил весь пол и недалеко от двери нашел русый короткий волос.
Боярин был сед, боярыня – чернявая, служанка, что открывала мне дверь, русая, как многие жительницы Русского севера. Но ее я отмел сразу. У нее волосы длинные, оттенок у них другой, да и удар в сердце – точный и сильный – нанесен не женской, а твердой мужской рукой.
Вернулась боярыня. Я попросил ее сесть, припомнить всех знакомых боярина, что бывали когда-либо в доме. Боярыня начала припоминать, а я старательно записывал. Список оказался не очень длинный – всего семь фамилий. Я подробно расспросил – кто чем занимается, где живет. А напоследок спросил, кто из них блондин. Уж эту деталь женщины обычно помнят хорошо.
Хозяйка называла, а я против названных фамилий ставил крестик. Эти люди интересовали меня прежде всего.
– Боярыня, когда дом осматривала, не заметила ли чего необычного?
– Вроде нет, все на месте. Да и кому у нас красть? Кухарка у нас уж лет десять как служит, сроду ни в чем замечена не была.
– Можно я сам посмотрю, а ты меня сопроводишь?
– Иди, коли для дела надо.
Комнату убитого я уже осмотрел – даже окна проверил, на подоконниках посмотрел – нет ли следов. Ведь как-то убийца проник в дом?
