– Сможешь, – кивнул Игорь. – А сейчас в строй.
Пока они шли к колонне, пленный горячо поблагодарил Игоря. Как солдат солдата Игорь его понимал. Пройти мимо собственного дома, особенно когда давно там не был, и не заглянуть хотя бы на минуту было выше человеческих сил. Но рисковал немец сильно.
Когда пленный занял место в колонне, Игорь встал на возвышение у дорожного знака.
– Хальт! Внимание всем! На ваших глазах произошел досадный инцидент. Я предупреждаю всех – из колонны ни шагу. Если что-то срочно понадобится, передайте по цепочке мне в голову колонны. Шагом марш!
К исходу четвертого дня колонна прибыла на конечный пункт. На входе – указатель и охрана, лагерь военнопленных. Туда и повернули.
Начальник лагеря просмотрел сопроводительные документы и лично пересчитал пленных. Потом зашел в караулку, расписался и шлепнул печать.
– Все, бойцы, свободны!
Однако к этому моменту уже наступил вечер, идти назад было поздно, и конвоиры заняли пустующий дом. Вода в нем была, и они смогли умыться и напиться.
Игорь обратился к старшине:
– Накормить бойцов надо…
– А где я продукты возьму?
– Иди к начальнику лагеря.
Военного коменданта в деревне точно не было: деревня для этого слишком мала, а воинских частей нет. Охрана лагеря не в счет, она относилась к ГУЛАГу, главному управлению лагерей в системе НКВД.
Чувствовалось, что старшина не хотел идти, но бойцы не ели, а ведь завтра назад идти. Хотя была надежда поймать попутный грузовик.
Старшина вернулся с пустыми руками:
– Морда эта лагерная говорит – я армию кормить не обязан, сухой паек в дорогу должны были дать.
Бойцы дружно обматерили начальника лагеря, жаль – он не слышал их.
– Что делать будем?
– По подвалам пошарить надо, может, у немцев какие-нибудь запасы остались – соленья, варенье.
– А ну как мародерство припишут?
– Так мы же не вещи крадем, нам пожрать надо, чтобы не сдохнуть. Положено солдата кормить? Положено. Изымаем на нужды армии.
– Ну хорошо. Есть и в самом деле хочется. Вы двое, – старшина указал на Игоря и солдата в возрасте лет пятидесяти, – пошукайте осторожно.
Они вышли во двор.
– И где тут у немчуры погреба?
Найдя вход, они открыли дверь и спустились по лестнице. На полках – банки, овощи-фрукты консервированные, под потолком – два окорока на веревках висят. Самые натуральные, копченые.
– Ты помоложе, – обратился солдат к Игорю, – режь веревки. Подтянешься…
Однако ножа ни у кого из них не оказалось. Пришлось Игорю возвращаться в дом. Нож он нашел на кухне.
Окорока срезали. Увесистые, не меньше пуда каждый. Зато сколько радости у бойцов было! Ветчину и в мирное время не каждый пробовал, а тут, в войну – вообще редкость, деликатес.
Старшина распорядился один окорок съесть на ужин, второй – на завтрак. Резать его на доли принялся сам, ловко орудуя ножом.
Игорь в это время еще раз сходил в подвал и принес две банки консервированных груш. Ужин удался на славу! Жаль только, что не было хлеба. Непривычно для русского человека есть мясо без хлеба. Но наелись все до отвала. Напоследок банки с компотом по рукам пустили – сладко и вкусно.
Игорь тоже уже давно такой вкусной ветчины не ел. В армии если мясо перепадало, то кусками и в вареном виде, в супе или в кашах.
На ночь старшина выставил на крыльце часового, назначил смену, как и положено по Уставу. Правильно, на немецкой земле они, тут могут бродить недобитые гитлеровцы, а хуже того – вервольф, иначе – «оборотни». Переодетые в гражданское, они по ночам стреляли в наших бойцов и командиров.
Однако ночь прошла спокойно. Бойцы выспались, отдохнули и позавтракали ветчиной, только кости остались.
– Хорошо немчура живет! В подвале окорока, в доме – кровати с панцирной сеткой. Чего же им дома не сиделось, воевать полезли? – недоуменно протянул один из солдат.
– Большего захотелось. Чернозема украинского, нефти бакинской, рабов…
– Сейчас и своего лишатся. А многие и головы сложат.
– Да что ты о фашистах печешься? Пусть хоть все сдохнут, жалко не будет!
На немцев были злые.
Когда вышли на дорогу, старшина стал останавливать проходящие мимо грузовики. Попутно шло много транспорта – везли боеприпасы, продукты, орудия и солдат.
С трудом они смогли пристроиться в крытый «Студебеккер», в котором лежали ящики с медикаментами. Сидеть было жестко, на ухабах сильно трясло, но все не пешком. Военнопленных вели четыре дня, а машиной они уже через пять часов были в Кранце. Да вот беда: их части, морпехи и пехотинцы, ушли дальше. А куда – никто не знал.
Переночевали в Кранце. Свою задачу Игорь выполнил, и если подходить формально, теперь ему с пехотинцами было не по пути: воинские части разные, командование другое.
Но, рассудив так, он решил все же держаться пехотинцев. У всех – и у Игоря, и у старшины с солдатами – была одна дорога, к Кенигсбергу. Эта старая крепость, оплот немецких войск в Пруссии, и уж кого-нибудь из своих моряков он там найдет. Хотя он и подозревал, что все силы Балтфлота и морской пехоты будут брошены к Пиллау – есть такой город-порт рядом с Кенигсбергом. Немцы там сопротивлялись отчаянно, бои шли почти до конца войны, до 25 апреля 1945 года. Ударами клиньев наших войск всю группировку вермахта расчленили на три части, все окруженцы не имели выхода к Германии, кроме как морем.
Но и в море их поджидала опасность: обширные минные поля, наши корабли и подлодки, сверху висели бомбардировщики… Прошли те времена, когда немцы господствовали в воздухе, на море и на суше. Хотя случалось, что немецкие корабли под конвоем эсминцев прорывались и вывозили в ближайшие немецкие города-порты Штеттин и Данциг эвакуируемых. Вместе с беженцами плыли солдаты – Гитлер планировал задействовать их на оборонительных линиях для защиты столицы Германии, Берлина. Свободных от советских войск немецких земель становилось все меньше, и уже сами немцы чувствовали неминуемый и близкий крах Германии. Они боялись этого: ведь Геббельс, главный немецкий идеолог, вещал, что всех немцев отправят в холодную Сибирь. Немцы на домах писали краской: «Капитуляция и Сибирь? Нет, лучше смерть!»
Утром Игорь вышел на шоссе и попытался поймать попутку. Одному подсесть проще, чем со взводом пехотинцев. Но дорога была пустынной.
Стоять не хотелось, и он пошел пешком. Сколько уже километров ногами отмерено, да и не только ногами: на пузе, на четвереньках, вплавь, где это было необходимо.
По пути встречались немецкие деревни. Игорь еще удивлялся – до чего густо населена Германия! Три-пять километров – и село или город. В России можно полдня идти, особенно на Севере или в Сибири, и жилья не встретить.
