В 1941 году СССР, имея большие морские границы, не имел морских спецподразделений, хотя такие страны, как Англия и Италия, их уже создали.
Организовать роту было сложно. Если вентилируемое оборудование для тяжеловодолазов было, то для легководолазов оно отсутствовало. Ни гидрокостюмов, ни ласт, ни дыхательного оборудования, аквалангов. Хотя для экипажей подводных лодок была создана такая вещь, как средство спасения через торпедные аппараты.
По штату РОН имела 146 человек. Был взвод тяжеловодолазов, взвод легких водолазов и обеспечивающая группа.
Когда морские пехотинцы выгрузились из машины, командир сказал:
– Вот наш «сорокатруб».
Из всех форточек здания торчали трубы «буржуек», железных печей. В период очень тяжелых для города зим 41/42 и 42/43 годов теплоцентрали не работали – не подавалась электроэнергия. Помещения обогревались «буржуйками».
Как позже узнал Игорь, рота уже имела на своем счету ряд успешно выполненных операций. Основными ее задачами были разведка и диверсии в тылу врага. Вновь прибывших обучали обращению с гидрокостюмами ТУ-1 и дыхательными аппаратами ВИА-2. Новичков учили форсировать водные рубежи, ходить под водой по компасу, выходить из торпедных аппаратов подлодок, вести разведку, закладывать мины.
Обучение было интенсивным. Сначала теоретический курс, потом – практический, благо море в двух шагах.
Старослужащие в казарме рассказывали о взрыве пристани в Петергофе, когда удалось скрытно подвести под водой две мины и взорвать.
Командира бойцы называли Батей. Хоть и молод он был, а безрассудства не терпел, каждую операцию просчитывал.
Игорю учеба давалась легко. Он никогда не курил, «дыхалка» была отличной, что для подводных работ немаловажно. Знания хватал на лету, но о своем «немецком» благоразумно умалчивал, ведь могли поинтересоваться – откуда?
Пока шла теория, потеплело. На улице уже был май, но вода в Невской губе все еще была холодной.
Начались первые спуски под воду. Гидрокомбинезоны были скверного качества, пропускали холод, и если на мелководье было еще хоть что-то видно, то на глубине видимость – пять-шесть метров. И то опытные водолазы говорили, что это еще неплохо.
Потом осваивали погружения с водолазных ботиков. Еще в январе – феврале 1944 года объединенными усилиями Ленинградского, Волховского фронтов и Балтийского флота разгромили немецкую группу армий «Север», полностью освободили Ленинград от блокады и заняли часть Калининской области и вступили на земли Эстонии. Теперь южный берег Невской губы был очищен от немцев, но северный берег еще занимали финны, союзники Германии.
Наши моряки принялись очищать фарватер от множества мин – немцы ставили их с катеров, сбрасывали с самолетов.
Финны тоже внесли свою лепту. Воды Невской губы и особенно Финского залива были нашпигованы минами, стояли противолодочные сети. Немцы старались запереть наш флот в Кронштадте, и во многом им это удалось.
За май морские пехотинцы изрядно напрактиковались, а в июне вода уже потеплела. Не Сочи, конечно, и не Крым, но хоть какое-то время можно было работать под водой, не опасаясь судорог.
Под руководством опытных водолазов стали обследовать дно Невской губы. Обнаруженные донные мины обозначали буями, позже опытные водолазы закладывали взрывчатку и подрывали их. В некоторых районах акватории было мелко, в частности – у Петергофа, и тральщики там работать не могли. А еще обследовали затопленные суда – если находили, ведь не один немецкий катер затонул в этих водах. На них искали шифровальные таблицы, карты минной обстановки, секретные документы.
Один из пловцов, нырявший с водолазного ботика, обнаружил затопленный катер в двух кабельтовых от Петергофа. Погружался на него Игорь – это было его первое подводное задание. Видимость под водой была неплохая, сквозь ее толщу пробивалось солнце.
Катер лежал на правом боку, и на его корме зияла большая пробоина от снаряда. Видимо, наши артиллеристы «угостили» немца, взрыв мины оставил бы куда большие повреждения. Зенитки «эрликоны» были сорваны с тумбы, стоящей на палубе, и валялись рядом на морском дне.
Катер еще не успел обрасти водорослями, его не занесли ил и песок. На рубке отчетливо выделялись свастика и порядковый номер.
Через сорванную дверь Игорь вплыл в рубку и сразу дернулся назад. Навстречу ему, раскинув руки, влекомый подводным течением, плыл труп – распухший, обезображенный, в немецкой военной форме.
Игорь уже насмотрелся трупов – на земле, но под водой они смотрелись чудовищно и могли испугать любого. Игорь схватил его за руку, желая вытолкнуть из рубки – такое соседство было ему не по душе, но кожа с руки утопленника отстала большим куском. По правде сказать, жутко. Тогда он ухватился за рукав формы и вытянул утопленника из рубки.
Глубина, на которой находился катер, была метров восемь-десять. Игорь обшарил всю рубку и обнаружил металлический пенал. Вскрывать пенал он не стал – пусть опытные водолазы на ботике осмотрят, и сунул его в сетку на поясе. Больше в рубке ничего интересного не было.
Подплыв к корме, он заглянул в открытый люк. Сумрачно, из моторного отсека выплыла стайка рыбешек.
Игорь перебрался ближе к носу – там была небольшая каюта экипажа. Забраться в нее ему удалось, но кроме матрацев на рундуках команды он ничего не обнаружил.
Пора было всплывать. Один раз его уже дергали за шнур, предупреждая, что воздуха в баллоне осталось на пятнадцать минут.
Медленно, делая глубокие вздохи, Игорь всплыл. Глубина погружения была мала, и кессонной болезни опасаться не стоило. Вот с большой глубины надо всплывать медленно, делая остановки-ступеньки, иначе воздух, растворенный в крови под давлением, будет образовывать пузырьки. Это чревато гибелью водолаза или поражением его внутренних органов, и в первую очередь – головного мозга. Все это рассказывали в роте военные врачи из Военно-медицинской академии.
Игорь взобрался по лестнице в ботик, и его помогли втянуть. Товарищи сразу увидели в сетке пенал.
– О! Катков с добычей!
Мичман, бывший старшим на ботике, сразу открыл пенал – немцы использовали такие для хранения документации. Внутри пенала находился судовой журнал, свернутый трубочкой, и карта акватории Невской губы с отметками.
– С крещением тебя, Катков! С первой добычей! В штабе разберутся, что ты доставил, переведут.
Какое счастье после погружения снова видеть солнце, лица товарищей, дышать свежим морским воздухом!
К своему «сорокатрубу» выгребали на веслах.
Вдруг весло одного из гребцов за что-то задело, и стук этот услышали все на ботике.
– Табань! Суши весла! – скомандовал мичман. – Надо посмотреть, за что зацепились. Катков, ты в гидрокостюме, и воздуха немного в баллоне есть. Опустись, посмотри.
Долго ли нацепить маску и вывалиться за борт?
