– Ну и как вам? – вопросил он, пока мы дули на миски и прихлебывали ароматное варево.
– Угу, – одобрил Сережка, шумно прихлебывая.
– А рыбу есть будем? – спросила Роза.
– Рыбу, милочка, надо есть осторожно, выбирая кости. Костей, к сожалению, в ней немерено. Вот попалась бы щука!.. Ах, какую рыбу фиш готовила моя покойная бабушка!
– Вот, значит, какие козлы мою рыбу воруют! – донеслось из леса. Раздвигая кусты, из чащи вышел старик в линялом камуфляже.
– Ты, дед, со словами аккуратней, – хмуро глянул Федор, – как бы за козлов отвечать не пришлось!
– Ах ты сопляк! – возмутился дед. – А ты, хрен старый, туда же? – Это он Хаймовичу, замершему с ложкой. – На чужую добычу рот раззявил! Крысы! Приятно подавиться вам моей рыбой!
Федор нехотя поднялся и пошел навстречу деду походкой, не предвещающей ничего хорошего. Хаймович же необъяснимо замер и во все глаза рассматривал незнакомца.
Линялый камуфляж, стоптанные сапоги, всклоченная с проседью бороденка, битый жизнью воробей, не иначе. В общем, ничего примечательного. Пожалуй, только вот ружье в руках придавало вес и серьезность его несерьезному облику. И по тому, как оно блеснуло и уставилось в грудь Косому, не оставалось сомнений: курок он нажмет не задумываясь.
– Федор! Подожди! – окликнул я Косого. – Давай поговорим.
Подбежав к Косому, я хлопнул его по плечу.
– Ну и чего ты так расшумелся? – сказал я деду примирительно. – Рыбу мы еще и не ели даже. Откуда мы знали, что она твоя?
– Не вами положено, не вам и брать. Мордушку мою зачем потрясли?
– Послушай, уважаемый, – поднялся Хаймович. – На ней не написано, что она твоя. Чем докажешь? Вот сапоги на тебе на мои похожи, на днях пропали. Скажешь, не ты украл?
– Ты говори, да не заговаривайся, сапоги эти я в казарме в прошлом году нашел.
Тут старик ойкнул. Наверное, от того, что нечто твердое уперлось ему в спину. Шустрый подкрался сзади и воткнул дедушке автоматный ствол меж лопаток.
– Чего с ним говорить? – сурово, по-взрослому, копируя интонацию Косого, сказал он. – Замочить и всего делов!
Косой улыбнулся. Его школа.
– Ружье отдай! – протянул он руку к потертому ружьишку.
Дед покрутил головой, пытаясь углядеть нашего Сережку за спиной, и со вздохом и сожалением протянул ружье.
– Бери, аспид!
Федор подхватил ружье и, разломив его пополам, вытащил две тусклые гильзы.
– Не обижайся, милейший, это на всякий случай. Пойдем лучше к нам, ухи поедим да за жизнь поговорим, – начал примирительно Хаймович.
– Не о чем мне с вами разговаривать, – надулся дед.
– Пойдем, пойдем, – похлопал его по плечу Хаймович. – Давай познакомимся для начала. Меня зовут Моисей Хаймович, а как тебя?
– Лев, сын Николая, – буркнул дед. Хаймович поперхнулся.
– Это что же выходит, Лев Николаевич? А что? Похож, – усмехнулся Хаймович чему-то, известному только ему.
* * *
– Рисуй давай! – скомандовал Лис.
– И как ты себе это представляешь? – спросил Джокер с явной издевкой. Создавшееся положение его явно забавляло. А бесстрастное до этого лицо просто лучилось радостью.
– Ну, – почесал репу Лис, – пальцем на полу изображай.
– Не дотянусь, однако, – ответил Джокер, взглядом намекая на впившегося в него, как клещ, Руслана.
– Я тебя сейчас отпущу, только без глупостей, – сказал Руслан. – Лис, двери подопри!
Николай вернулся к дверям, поудобней перехватив длинный тесак двумя руками. Освобожденный Джокер небрежным движением смахнул кровь с шеи и принялся окровавленным пальцем водить по полу.
– Ну вот, смотрите. Это мой дом, пропускаете четыре перекрестка, в эту сторону. На пятом второй дом с этой стороны. Считать-то умеете, дикари?
– Умеем, – кивнул Лис.
– Не твоя забота! – прошипел Руслан.
– Грубишь, салага, а? – Джокер презрительно глянул на Руслана. – Раз такой грамотный, искал бы по названиям. Ну что, все понятно? Запомнили?
Николай кивнул.
– Если вопросов больше нет, не буду вас больше задерживать.
Джокер стоял, непринужденно улыбаясь. Тонкие губы совсем растянуло усмешкой. Вот только глаза смотрели без улыбки. Словно прицеливаясь. Николай выжидающе смотрел на Руслана. Что теперь? Руслан задумался. И действительно, а что теперь? Убивать Джокера или… Он лихорадочно соображал, чуя подвох. Но в чем он?
– В общем, так! Если ты нас обманул, мы вернемся! – с угрозой сказал Руслан. – И можешь мне поверить, говорить будем иначе!
– Хорошо. На обратном пути ключи мне занесите. Вам они всё равно не нужны будут, а мне пригодятся.
Руслан кивнул Николаю головой, мол, давай. Тот подошел к окну и, зажав зубами тесак, ухватился за веревку и пропал из виду. Рус, осторожно пятясь задом и не спуская глаз с Джокера, добрался до окна и последовал за другом. Коснувшись ногами земли, он посмотрел наверх. В освещенном окне торчала бритая голова.
– Летите, голуби, летите!
Руслан, чувствуя неладное, сплюнул, освобождаясь от порчи.
– Бежим! – шепнул Лис.
И они растворились в ночной темноте. И уже не слышали и не знали, что произошло потом. Джокер закрыл за ними тяжелое, разбухшее от дождя окно и крикнул:
– Эй! Пацан!
На крик в комнату зашел мальчишка лет четырнадцати.
– Значит, так, Шкет, как светать будет, разбудишь Жирного и его команду. А сейчас позови ко мне Дюбеля и Хлыста.
Мальчишка, внимательно разглядывающий Джокера, сказал:
– Хозяин, у тебя кровь на шее?
– Ерунда, – отмахнулся он, – брился.
* * *
– Ябеда, и ты с ними? – удивился Лев, сын Николаев, усмотрев за костром знакомца, и облегченно вздохнул.
Ябеда, не отвлекаясь от миски, чавкал рыбой. Хаймович покачал головой.
– Надо же, кости не выбирает и не давится!..
– Да ему хоть что дай, сгрызет, – отмахнулся дед, – это приживалка извечная. А не дашь, соплями изойдет. Обидели его!
– Обидели, – подтвердил Ябеда, – хорошую рыбу себе забрали, плохую мне.
– Тьфу на тебя! – психанул Косой. – Этому парню хрен угодишь!
– Да если б не его бзик со жратвой, безобидный парень. Его не то что люди, звери не трогают. А это кое-что да значит, – Лев Николаевич многозначительно поднял указательный палец к небу.
– Присаживайся, Лева, – Хаймович замялся. – Можно я тебя так называть буду?
– Да называй хоть горшком, только в печь не сади. Ровесник, поди?
