– Спасибо. В квартире что-нибудь обнаружено?
– Ничего полезного. Легкий след смазки на ручке двери гостиной и отпечаток пальца, принадлежащий мисс Верекер, – на гильзе.
– Значит, это был ее пистолет?
– Да. Она была здесь всего полчаса назад. – Суперинтендант слегка улыбнулся. – Выказывала величайший интерес к снятию отпечатков ее ладони.
– Могу представить.
– Вы и здесь оказались правы. – Он сделал паузу и откровенно взглянул на Джайлса. – Могу сразу вам сказать, мистер Каррингтон: другие члены той компании в Альберт-холле не подтверждают слов мисс Риверс и мистера Верекера. Собственно говоря, я собирался ехать в студию, когда вы позвонили.
Джайлс кивнул:
– Понятно. Поеду с вами, если не возражаете.
– Не возражаю, – кивнул Ханнасайд. – Да и не вправе вам помешать. Возможно, мы сэкономим время, если поедем вместе. Думаю, мистер Верекер откажется говорить со мной, пока не проконсультируется с вами, – хотя бы для того, чтобы досадить мне.
Однако Кеннет к моменту их приезда пребывал в бодром настроении и не выказал желания создавать трудности.
В студии кроме него находились Антония, Виолетта Уильямс и Лесли Риверс. Было ясно, что они собрались обсудить создавшееся положение. Не вызывало сомнений и то, что Кеннет почти не обращал внимания на их слова. Джайлс и Ханнасайд, войдя, обнаружили, что он беззаботно делает какой-то набросок на колене. Когда дверь отворилась, Кеннет мельком глянул на вошедших и сказал:
– Я так и думал. A la lanterne!
[6]
Появление суперинтенданта не вызвало у Антонии ни удивления, ни испуга, но две другие девушки слегка встревожились. Лесли бросила быстрый, испуганный взгляд на Кеннета и как будто окоченела.
Кеннет продолжал рисовать.
– Входите, будьте как дома, – пригласил он. – Не скажу, что рад вас видеть, потому что это будет неправдой.
– Мистер Верекер, мне кажется, вы не всегда так твердо держитесь правды, – сказал Ханнасайд, закрывая за собой дверь.
Кеннет улыбнулся:
– Почти всегда. Признаюсь, иногда меня заносит. Скажите самое худшее.
– Трое членов вашей вчерашней компании говорят, что вас не было в танцевальном зале около получаса, – сказал Ханнасайд, не ходя вокруг да около.
Кеннет поднял голову от наброска и, зорко прищурившись, посмотрел на Лесли Риверс.
– Лесли, у тебя красивая голова, – заметил он. – Не шевелись! Прошу прощения, мой друг-суперинтендант. Что еще?
– Получасовое отсутствие в танцзале – дело обычное, – сказала Лесли. – Иногда, суперинтендант, люди сидят во время танцев.
– Сидят в ложе, мисс Риверс. Полагаю, в Альберт-холле сидеть больше негде.
– Можно посидеть снаружи, в своей машине, – ответила она.
– Молчи, заблуждающееся дитя! – сказал Кеннет. – Проще простого выяснить, что моя машина отправлена вчера в гараж Хорнета для очистки выхлопной системы. Прав я, суперинтендант?
– Полностью, – ответил Ханнасайд. – А прав ли я, мистер Верекер, утверждая, что вы вышли из Альберт-холла через главный вход в двадцать минут одиннадцатого и вернулись почти в одиннадцать?
– Остановясь в обоих случаях обменяться несколькими словами со швейцаром, – добавил Кеннет, продолжая работу над наброском. – Чтобы он меня запомнил. Разумеется, в данное время вас беспокоит вопрос, дьявольски ли я хитер или невероятно глуп?
– Не слушайте его! – поспешно сказала Лесли. – Все это до последнего слова ерунда! Он не выходил из Альберт-холла, пока мы не ушли в пятом часу вместе.
Кеннет отшвырнул набросок в сторону.
– Моя дорогая девочка, будь добра, помолчи! Меня и так тошнит от этой запутанной истории, но неужели ты не понимаешь, что мой друг-суперинтендант в любую минуту извлечет из шляпы этого швейцара, чтобы тот меня опознал? – Он взглянул на Ханнасайда. – Ну, мой друг, извлекайте его! Я признаю, что тем вечером выходил из Альберт-холла. Из этого не следует, что я отправился в квартиру своего единокровного брата, и вы это знаете. Как говорят в американских фильмах, у вас нет ничего против меня.
– Есть, мистер Верекер, – спокойно ответил Ханнасайд.
Кеннет презрительно посмотрел на него.
– Трубка, которую я мог оставить в квартире Роджера четыре вечера назад.
– Не только трубка. Еще автоматический пистолет.
– Я бы на него не полагался, – возразил Кеннет. – По грубой прикидке, этот пистолет могли брать в руки полдесятка других людей.
– Мистер Верекер, у этого полудесятка других людей были какие-то мотивы убивать вашего единокровного брата?
– Я не пользовался доверием Роджера и не могу ничего сказать по этому вопросу, – ответил Кеннет.
Суперинтендант, нахмурясь, посмотрел на него.
– В какой шляпе вы были вчера вечером, мистер Верекер?
Кеннет улыбнулся:
– Недостойно вас, мой друг. Разве швейцар вам не сказал?
– Я спрашиваю вас.
– Не отвечай! – выкрикнула Лесли, сцепив пальцы на коленях.
– Право, Лесли, ты превращаешь себя в посмешище, – послышался спокойный, хорошо модулированный голос Виолетты. – Позволь сказать, что тебе гораздо лучше помалкивать. Ты и так уже причинила немало вреда.
Лесли покраснела и не совсем твердо ответила:
– Тебе легко давать советы. Ты не была на балу, ты здесь ни при чем! Чего тебе беспокоиться?
– Ты, наверное, забыла, что я помолвлена с Кеннетом.
Лесли умолкла, а Кеннет сказал:
– Виолетта, оставь это дитя в покое. Если она и заблуждается, то, во всяком случае, из лучших побуждений.
– О, конечно, мой дорогой, – вкрадчиво произнесла Виолетта. – Но ее попытки убедить нас, что ты был с ней весь вечер, наводят на мысль, что она хочет создать алиби для себя.
Антония вынула изо рта сигарету.
– Язва, – заметила она.
– Мистер Верекер, – вмешался Ханнасайд, – я жду, чтобы вы сказали, в какой шляпе были вчера вечером.
– В черной фетровой, – ответил Кеннет.
– Благодарю вас. Когда вы покинули Альберт-холл незадолго до половины одиннадцатого, куда отправились?
– К сожалению, – сказал Кеннет, – я вынужден отказаться отвечать на этот вопрос.
Наступила пауза. Виолетта посмотрела на Джайлса, он отошел в другой конец студии и стоял у окна, сунув руку в карман и прислонившись к стене.
– Вы понимаете, не так ли, мистер Верекер, что ваше нежелание отвечать мне может иметь весьма серьезные последствия?
