– Похоже, Кеннет воспринимает это очень тяжело, – сказал Джайлс. – Однако я не сказал бы, что он очень жаден до денег.
– Конечно, не жаден, но сейчас очень нуждается, и после того как считал себя в шаге от большого состояния, должно быть, очень неприятно обнаружить, что ты так же беден, как прежде. – Антония встала и пристегнула поводок к ошейнику Билли. – Пожалуй, пойду. Знаешь, Джайлс, я, похоже, начинаю жалеть, что Арнольд убит.
– Тони, ты жестока!
– Ты должен признать, что сначала это выглядело хорошо. Только теперь мы все оказались из-за этого в неприятном положении, и все очень изнурительно. Я рада, что у нас есть ты. Единственный, на кого можно положиться.
– Спасибо, Тони, – с легкой улыбкой произнес Джайлс.
– И я рада, что мы окончательно помирились. Ты мне нравишься, Джайлс.
– Подумай как следует, – сказал он.
Антония нахмурилась:
– Почему? Ты мне не веришь?
– Верю, – ответил он. – Только никогда не считал, дорогая моя, что хоть что-то лучше, чем ничего.
Глава семнадцатая
Утром, протрезвев, Роджер бодро объяснил свое состояние долгим вынужденным воздержанием от спиртного. Это побудило Кеннета сообщить ему, сколько бутылок виски он выпил с появления в студии, но Роджер лишь сказал: «Подумаешь, что тут такого», – и разговор прекратился.
Виолетта пришла вскоре после завтрака. Кеннет, все еще разгневанный, злобно спросил ее, бралась ли она за работу. Сам он был в комбинезоне и хмуро смотрел на незаконченную картину на мольберте. Виолетту не возмутил его тон. Она ответила, что уже отправила почтой несколько рисунков с моделями нарядов и считает, что заслужила выходной.
– Понятно, – сказал Кеннет. – И, разумеется, решила посвятить его мне.
– Нет, дорогой, – спокойно ответила Виолетта. – Позволь сказать, что ты невыносим. Я хочу заняться переселением твоего единокровного брата в отдельное жилье.
– Очень мило с твоей стороны, лапочка. Надеюсь, он оценит этот чистый альтруизм.
Виолетта постояла, поджав губы. Потом подошла к Кеннету и взяла его за руку повыше локтя.
– Кеннет, дорогой, постарайся быть рассудительным, – попросила она. – Нам нужно выселить отсюда Роджера. Он делает вашу жизнь невыносимой. Ты прекрасно знаешь, что он не уйдет по доброй воле, и раз ни ты, ни Тони ничего не делаете, этим придется заняться мне. Полагаю, я заслуживаю какой-то благодарности.
– Ты делаешь это ради собственной выгоды, – заметил Кеннет.
– Ну и что, если так? – немного помолчав, сказала Виолетта. – Почему бы ему не сделать что-то для нас? Может, ты и хочешь быть бедным, но я не хочу.
Он поглядел на нее, прищурившись:
– Погоня за деньгами, не так ли? Девочка моя, а тебя интересует хоть что-нибудь еще?
– Кеннет, я не желаю выслушивать такое, – возмутилась Виолетта. – Я уйду.
Наступила пауза. Кеннет, впервые равнодушный к ее гневу, повернулся к недописанной картине. Виолетта пошла к двери, но, не открыв ее, обернулась. Тон ее изменился. Она мягко сказала:
– Если хочешь разорвать нашу помолвку, скажи мне об этом, пожалуйста! Хочешь, Кеннет?
Кеннет молча повернулся к ней и поглядел на нее, хмуря брови.
– Не знаю, – сказал он наконец.
Она стояла, не двигаясь и глядя большими глазами ему в глаза. Кеннет неожиданно отложил палитру, широким шагом подошел к Виолетте и грубо обнял ее.
– Нет. Не хочу. Черт возьми, у тебя нет сердца, но я напишу тебя вот такой, у двери, с падающим именно так светом.
Виолетта тоже обняла Кеннета, а потом взяла его лицо в свои тонкие руки.
– Дорогой, постарайся не относиться ко мне с недоверием. Это мучительно.
– Тогда оставь в покое Роджера, – ответил он.
– Оставлю, дорогой, как только переселю его, – пообещала она. – Не думаешь же ты, что он меня хоть сколько-то интересует!
Кеннет прекратил разговор на эту тему, но вполне мог бы продолжать его гораздо суровее, если бы слышал, что говорит в эту минуту Антонии их единокровный брат.
Роджер, которого, по его словам, раздражал вид работающего кистью Кеннета, пошел искать убежища в кухню, где Антония гладила носовые платки. Вряд ли это зрелище было утешительнее того, чем художник за работой, но здесь по крайней мере не пахло скипидаром. Узнав, что Мергатройд ушла за покупками, Роджер сел в плетеное кресло у печи и закурил сигарету.
– Если войдет Мергатройд, тебе достанется, – предупредила его Антония.
– Думаю, она вернется не так уж быстро, – с надеждой сказал Роджер. – Эта девица опять здесь.
– Кто? Виолетта?
– Она хочет найти мне квартиру с гостиничным обслуживанием.
– Хорошо, – сказала Антония. – Чем быстрее, тем лучше.
– Ну, не будь такой злобной! – воскликнул Роджер. – Во-первых, ты мне очень нравишься, во-вторых, у меня есть хорошая идея.
– С чего это я тебе нравлюсь? – спросила Антония, любопытная, но неблагодарная.
– Не знаю. Этого не объяснишь. Имей в виду, мне противен этот жалкий тип, с которым ты помолвлена, но это не имеет значения. Насколько я понимаю, замуж за него ты не выйдешь. Однако я хотел говорить о другом. Эта Виолетта.
– Что Виолетта?
– Так вот, думаю, было бы хорошо от нее избавиться. Ты хочешь, чтобы она вошла в вашу семью?
– Не особенно.
– Конечно. Кто бы захотел? Я знаю этот тип женщин. Дай ей три месяца, так она будет управлять всеми нами и уговаривать меня дать Кеннету больше денег, чем у меня есть. Когда у меня нет никаких дел, я много думаю, и, само собой, она совсем не такая девушка, на какой Кеннету следует жениться.
– Как же ты предлагаешь ему помешать?
– А вот так. – Роджер небрежно стряхнул сигаретный пепел в сторону печи. – Кеннет, похоже, ревнивый юнец. Выходит из себя по пустякам. Моя идея заключается в том, что если я буду какое-то время гулять с Виолеттой, это может расстроить помолвку.
– Да, – сказала Антония. – Но может привести к заключению новой.
Глаза Роджера блеснули.
– Раз у нее хватает ума заигрывать со мной, она может содержать меня, – сказал он. – И она далеко не первая предпринимает такую попытку.
– Неплохая мысль, – неторопливо произнесла Антония. – Только вряд ли тебе удастся обмануть Виолетту. Она не дура.
– Все равно, – сказал Роджер, – она может оказаться полезной: искать жилье так хлопотно.
– Ты хочешь ухаживать за Виолеттой, чтобы она нашла тебе жилье? – презрительно спросила Антония.
– Кто-то должен это сделать, – ответил он. – Только это не единственная причина. Отнюдь. Получив деньги, я отправлюсь путешествовать, и она будет замечательной спутницей. Она умна и не станет требовать, чтобы я выбирал для нее еду. Меня быстрее всего изматывает выбор еды для кого-то. Притом, если она собирается стать моей невесткой, быть с ней вежливым не потребуется. Я не хочу быть грубым, но церемонии нахожу очень утомительными. Кстати, раз уж речь зашла об утомительных вещах, говорят, «Шен-Хиллз майн» теперь принадлежит мне.
