– Простите, что побеспокоил, мистер Мэтьюс, но думаю, вы сможете мне помочь.
– Весьма польщен, – улыбнулся Рэндол. – Позвольте угостить вас стаканчиком хереса.
– Благодарю, я не употребляю спиртное в такой час. Скажите, говорит вам о чем-нибудь имя Хайд?
Рэндол налил себе стакан хереса и аккуратно закрыл графин пробкой.
– Как же, Хайд-Парк.
– Нет, не то.
– Постойте, дайте подумать. – Рэндол взял стакан с хересом. – Тогда один из персонажей Стивенсона? – предположил он.
– И больше ничего? – Ханнасайд не сводил с собеседника пристального взгляда.
Рэндол смотрел на суперинтенданта безмятежными синими глазами.
– На данный момент ничего другого на ум не приходит. Хотите продолжить разговор на эту тему? В таком случае, боюсь, придется кое-что мне разъяснить. Я плохо соображаю сегодня утром.
– Припомните, не называл ли это имя ваш покойный дядя, – не отставал Ханнасайд.
Рэндол смотрел на гостя поверх ободка стакана.
– Нет, не называл. – Он подошел к креслу и уселся на подлокотник. – Хотите сигарету? Или сыграем в прелестную игру под названием «жмурки»?
– Я разочарован, мистер Мэтьюс, – признался суперинтендант, принимая сигарету. – Надеялся, вы прольете свет на возникшую проблему. Я просматривал банковские книжки вашего дядюшки. – Он чиркнул спичкой и зажег сигарету. – И обнаружил, что источником значительной части его дохода являлся человек по имени Джон Хайд. Или же деньги поступали за счет какого-то бизнеса, который представляет Хайд.
Рэндол сделал глоток хереса. Ханнасайд заметил на его лице лишь легкое удивление.
– Когда вы, суперинтендант, упомянули о значительной части, какая именно сумма имелась в виду?
– Я не производил подсчетов, но думаю, речь идет о тысяче двухстах или трехстах фунтов в год.
– Приличный доход, – заметил Рэндол с нескрываемым изумлением. – А можно поинтересоваться, каким образом деньги поступали на дядин счет?
– Чеками. Регулярно, каждый месяц, только суммы разные. – Суперинтендант сунул руку в карман пиджака и достал банковскую расчетную книжку Грегори Мэтьюса. – Может, хотите сами взглянуть?
– Пожалуй. – Рэндол отставил в сторону стакан и, взяв книжку, стал не спеша ее просматривать в полном молчании. Через некоторое время он вернул ее Ханнасайду. – Знаете, суперинтендант, жаль разбивать ваши надежды, но я не могу пролить свет на это дело. А каковы ваши соображения?
– В общем-то у меня их и нет, – признался Ханнасайд. – Ведь я не был знаком с вашим дядей и потому обратился к вам. Полагаю, вы, мистер Мэтьюс, знали его лучше остальных.
– Никогда над этим не задумывался. Более того, на заре нашего приятного сотрудничества я, кажется, упоминал, что не пользовался дядиным доверием.
– Верно, – согласился Ханнасайд. – Только мне в душу закралось подозрение, что вы явно поскромничали. Из всех членов семьи только вам он рассказал о разоблачении мистера Лэптона и его адюльтере.
– Вы называете это доверием? – удивился Рэндол. – А по-моему, речь идет всего лишь о непристойной истории.
– Ладно, давайте откажемся от слова «доверие», мистер Мэтьюс, и определим ваши отношения как взаимную симпатию, – предложил Ханнасайд.
Произнося эти слова, суперинтендант уловил промелькнувшее в глазах Рэндола странное выражение, которое повергло его в шок. У Ханнасайда не было времени задуматься над тем, что означает эта вспышка молнии, но осадок остался пренеприятный.
– Нет, суперинтендант, – возразил Рэндол обычным невозмутимым тоном. – Сомневаюсь, что между нами существовала взаимная симпатия. Возможно, вас ввел в заблуждение общеизвестный факт, что из всего семейства один я не ссорился с покойным.
– Ну полно, мистер Мэтьюс! – продолжал настаивать Ханнасайд. – Почему вы не желаете быть со мной откровенным? Дело вовсе не в симпатии, была она или нет. В любом случае создается впечатление, что вы знаете о своем дяде гораздо больше, чем мне рассказали. Взять хотя бы чеки от Джона Хайда. Хотите меня убедить, что вы, являясь наследником всего дядиного имущества, пребывали в неведении относительно источника значительной части его доходов?
– Такого желания у меня нет, однако ваши слова – чистая правда. – Рэндол встал и подошел к столу, чтобы снова наполнить стакан. – Различные суммы, регулярно поступающие в виде чеков, наводят на мысль, что дядя участвовал в каком-то коммерческом предприятии, но предпочитал не связывать с ним свое имя. Придет время, и, возможно, разгадка увидит свет Божий.
– Короче говоря, вы, мистер Рэндол, не придаете этому открытию особого значения, так?
– Верно, – пожал плечами Рэндол. – Не считаю его важным. Сказать по правде, по-моему, вы зря теряете время, пытаясь отыскать Джона Хайда. Его причастность к делу выглядит весьма расплывчато.
– Вполне возможно, – согласился Ханнасайд. – Но когда на пути встречается нечто, требующее объяснений, я довожу дело до конца, каким бы банальным оно ни казалось. Я уже провел опрос с целью установления личности Джона Хайда в банке, клиентом которого он является, и по его единственному адресу.
– Надеюсь, титанические труды принесли желаемые плоды и ваше рвение вознаграждено?
– Полагаю, так, – не замечая иронии, отозвался Ханнасайд. – Я, например, обнаружил, что Хайд называет себя представителем промышленной компании и владеет маленьким домиком на Гэдсби-роу в Сити, где находится газетный киоск. Дом сдается человеку по имени Браун, но одну комнату Хайд оставил для личного пользования.
– Правда? – изумился Рэндол.
– Человек, способный ежемесячно осуществлять крупные денежные платежи, не имеет иного адреса, кроме кабинета в доме на захолустной улочке. Весьма странный факт, требующий дальнейшего расследования. Что скажете, мистер Мэтьюс?
– Что вы попусту теряете время, уважаемый суперинтендант.
– А как насчет того, что Джона Хайда не видели в кабинете со вторника четырнадцатого мая?
Рэндол стоял к собеседнику спиной, доставая сигарету из портсигара, но, услышав слова суперинтенданта, мгновенно повернулся.
– Кто утверждает, что его не видели с четырнадцатого мая? – поинтересовался он.
– Владелец газетного киоска. И не похоже, что он врет.
– Не слишком, на мой взгляд, ценная информация, – заметил Рэндол, возвращаясь в кресло. – Можно предположить, что Хайд заболел или уехал.
– Конечно. Однако мистер Джон Хайд имеет склонность все время ускользать, и этот факт, несомненно, требует объяснений. Человек без домашнего адреса вызывает удивление, мистер Мэтьюс. – Ханнасайд встал. – Жаль, что вы не можете мне помочь.
– Не имею обыкновения тратить время на погоню за иллюзиями, суперинтендант. А можно узнать, удалось ли получить подробное описание внешности намеченной жертвы?
