Ответа не было.
Тогда Никита улегся на непокрытую лавку, снова свернулся клубком и опять чуть слышно забормотал:
– Гаки, намо́чи горо! Гиагда горо, чадоа!.. Ворон, до моря далеко! Пешком далеко, а я уже там!
И пусть не сразу, пусть не скоро, но мамина песенка все же опять помогла ему уснуть.
* * *
– Ты еще долго дрыхнуть собираешься?
Никита привскочил на лавке и ошалело огляделся.
От ночи и следа не осталось! Веселые пылинки толпились в утренних солнечных лучах, пронизавших избушку.
А напротив Никиты на сундуке сидел человек.
Не домовой, не дзё комо, не шаман, не ворчунья Сиулиэ!
Самый обыкновенный человек… В высоких шнурованных ботинках на толстой подошве, в которых удобно ходить что по тайге, что по дороге. В пятнистых штанах с множеством карманов. В столь же многокарманном стеганом жилете поверх серого свитера. На широком надежном поясе были прилажены ножны: из них торчала костяная рукоять охотничьего ножа.
Лицо незнакомца было красивым, смуглым, с прищуренными карими глазами. Возле глаз залегли морщинки. Волосы смоляно-черные, а вот в бородке и усах там и сям белели седые волоски.
Да-да! Возле его рта аккуратной подковкой лежали усы, а подбородок окружала курчавая бородка.
Как ни был ошарашен Никита, он сразу смекнул, что перед ним тот самый бородатый чужак, которого ему велел ждать черный шаман.
Хотя нет, шаман говорил просто про чужака. Бородатым его назвала Сиулиэ.
Да какая разница? Главное, что он появился – этот человек, который выведет Никиту из тайги! А как его называют местные обитатели – не столь важно!
– Ты кто? – спросил гость. – Откуда здесь взялся? Явно не абориген. По-моему, я тебя где-то видел… Нет, не помню! Честно говоря, я даже предположить не мог кого-то здесь встретить! Как ты сюда попал?!
– Меня зовут Никита Зеленин, – начал Никита. – Я из Хабаровска.
Представиться – это оказалось самое простое. А вот объяснить, как сюда попал…
Никита замялся, не зная, с чего начать, однако незнакомец не дал ему договорить. Лицо его стало изумленным:
– Никита Зеленин?! Погоди… вот же черт! Ты – сын Улэкэн! – Он несколько раз кивнул, словно подтверждая свои слова. – Как же я сразу не догадался! Вы же с ней одно лицо, только у тебя глаза шире и нос картошкой – в отца.
– Вы знали мою маму?! – недоверчиво воскликнул Никита.
– Знал, – кивнул незнакомец. – Мы работали вместе. Я тоже занимаюсь этнографией. Твоя мама никогда не упоминала Вальтера Солгина?
Никита пожал плечами:
– Не знаю. Я не слышал.
– Может, просто забыл?
– Да ну, я бы такое имя запомнил – Вальтер. Вы немец?
Гость расхохотался:
– Ты что! Разве бывают такие узкоглазые немцы? Я такой же полукровка, как ты. Отец – русский, мать – хэдени. Знаешь, кто такие хэдени?
Никита кивнул. Хэдени – то же, что нани. То есть нанайцы, по-русски говоря.
– Да, Улэкэн… – тихо проговорил Вальтер. – Я ее хорошо помню. Я был с ней в экспедиции, когда она… – Он вздохнул. – Как все нелепо вышло! Вот только что мы ее видели – и вдруг ее уже нет! Мы ныряли как сумасшедшие, пытаясь ее спасти. Не поверишь, меня самого почти без сознания из реки вытащили, аж кровь носом шла от перенапряжения. С нами были местные проводники – они сказали, что Улэкэн дед забрал.
– Какой дед? – испуганно спросил Никита.
– Ее, – посмотрел ему в глаза Вальтер. – Твой прадед, значит. Он был знаменитый шаман, разве ты не знал?
Никита покачал головой.
– Ну и ладно, – пожал плечами Вальтер. – Наверное, твоя мама не хотела, чтобы ты знал. А может, считала, что ты еще маленький – знать такое. Впрочем, думаю, она и Дмитрию, ну отцу твоему, ничего не говорила. Не любила об этом вспоминать.
– А вы и с папой знакомы? – спросил растерянно Никита.
– Конечно, – кивнул Вальтер. – Мы все, сотрудники Улэкэн из краеведческого музея, этнографы, несколько раз бывали у вас дома. Ты в самом деле меня не помнишь?
Никита пожал плечами. К маме часто приходили разные люди, это правда, но Никита с ними не больно-то общался, с этими взрослыми. Он в своей комнате сидел. То уроки делал, то читал, то в какие-нибудь стрелялки играл.
Вообще-то ему было неловко сказать Вальтеру, что он его не помнит. Все-таки этот человек пытался маму спасти… и у него аж кровь носом шла…
– Немножко помню, – соврал Никита, и в это самое мгновение понял, что не слишком-то и врет. Он и в самом деле видел Вальтера Солгина раньше – но вот где и когда?
Или это только кажется теперь?
– Да неважно, – великодушно отмахнулся Вальтер. – Главное в другом! Как ты здесь оказался, скажи на милость?! В жизни не поверю, чтобы полковник Зеленин взял тебя с собой на охоту и оставил одного в этой жилухе!
[23]
– Нет, конечно, – пожал плечами Никита. – Папа не увлекается охотой. На работе слишком занят. А сюда я попал…
Он снова запнулся, мучительно пытаясь выдумать какое-нибудь правдоподобное объяснение.
Было страшно сказать правду. Во-первых, Вальтер ни за что не поверит, во-вторых, решит, что Никита просто спятил!
Наконец решился:
– Я не знаю, как сюда попал, честно. Ночью кто-то позвонил в дверь, я открыл как дурак, а там оказался какой-то странный дед, ну, он… он усыпил меня… похоже, каким-нибудь эфиром, потому что очень сеном пахло. И я оказался здесь. Я думаю, что меня похитила банда каких-то экстрасенсов.
Вальтер так и подскочил:
– Банда… кого?!
– Экстрасенсов, – робко повторил Никита, чувствуя себя полным дулу-дулу, как его назвала вредная Сиулиэ!
Собственные слова казались ему самому совершенно нелепыми, неправдоподобными, и надежды на то, что в них поверит этот посторонний человек, не было никакой.
– А экстрасенсы тут при чем? – озадаченно спросил Вальтер. – В жизни не слышал, чтобы они похищениями пробавлялись!
– Мне папа рассказывал, что был один экстрасенс, который людям совершенно потрясающе головы морочил, – виновато пояснил Никита. – А эти знаете, как умеют головы морочить?! Вы даже не представляете! Какие только глюки они мне не наводили! И домового я видел, и дзё комо, и какого-то шамана не шамана, медведя не медведя… – спешил Никита перечислить своих врагов. – И утопленник из воды выходил, и ель падала, и какой-то этот… как его… плохой черт-кочка меня чуть в болото не утащил!
– Плохой черт-кочка? Сунгун-нгэвен, что ли? – деловито уточнил Вальтер.
