Но самое главное – откуда всем здешним обитателям известно, что сюда кто-то приедет?! И даже известно, что он будет бородатый?!
Или это ерунда полная? И ждать Никите некого?
В конце концов он до того устал от этих мыслей, что начал клевать носом, сидя за столом.
Пора было устраиваться на ночлег.
Он переоделся в свои джинсы, которые уже высохли, надел носки, поверх них обмотал ноги портянками. Если ноги ночью совсем замерзнут, можно надеть валенки.
Никита положил их в изголовье лавки. Вместо подушки. Осмотрел «постельные принадлежности». Какие-то пыльные, вытертые до проплешин звериные шкуры: волчья, медвежья и даже почему-то коровья… Лежать на них и тем более укрываться ими было неохота и даже, честно говоря, страшновато. Хотя, казалось бы, что страшного в старых безголовых шкурах?! Медвежья лапа с пятью растопыренными когтями, лежавшая на подоконнике, выглядела куда страшней. Хотя, казалось бы, что страшного в отрубленной и довольно-таки облезлой медвежьей лапе?!
Никита передвинул лавку вплотную к печке, надеясь, что там сохранится тепло до утра, и свернулся на ней клубочком. Было нереально жестко и неудобно.
Не выдержав, все же постелил на лавку волчью и медвежью шкуры. Коровью свернул в трубку и поставил в угол.
Свечки задул; угольки в печке погасли, в избушке стало темно.
Никита покрепче зажмурился. Было страшно.
– Гаки, намо́чи горо! Гиагда горо, чадоа, – забормотал он себе под нос. – Ворон, до моря далеко! Пешком далеко, а я уже там!
Сколько раз засыпал он под эту мамину колыбельную. Заснул и сейчас…
Никита не знал, долго спал или нет, но проснулся оттого, что стало душно.
Открыл глаза.
Белая круглая холодная луна липла к мутному стеклу. Бледно-голубые, словно бы дымящиеся полосы света протянулись по полу и по стенам.
Никита лежал на спине. На грудь навалилось что-то теплое и мягкое.
Это была толстая кошка. Ее серая шерсть в лунном свете сверкала, будто каждая шерстинка была усыпана бриллиантовой пылью.
– Брысь! – шепнул Никита сонно. – Брысь-ка!
– Мэргенушко, батюшко! – отозвался слабый старческий голос. – Я это! Дедко-суседко!
Никита резко сел. Кошка скатилась с его груди на колени, но он брезгливо дернулся – кошка мягко упала на пол и отскочила в угол, сливаясь с темнотой. Теперь только два желто-зеленых огонька выдавали ее присутствие.
– Чего вам от меня надо? – Никита сам не ожидал, что может так яростно, воистину по-кошачьи шипеть. – Зачем вы меня сюда притащили? Брысь!
Огоньки погасли. Резко запахло сеном, и Никита, вспомнив, чему предшествовал этот запах в прошлый раз, схватил с лавки валенок и швырнул его в угол.
Зашипело, жалобно мяукнуло.
– Чего вам от меня нужно?! – закричал Никита. – Куда еще собираетесь меня затащить?!
– Домой, мэргенушко, родименький! – раздался стонущий шепот. – Домой возверну! Прости меня, я-то думал…
– Домой? – Никита привстал. – Но ведь этот, как его, хозяин горы и тайги велел сидеть и ждать! И девчонка тут одна была, то же самое говорила…
– Нельзя здесь сидеть! – всполошенно забормотал домовой. – Никак нельзя! Такая беда будет, что вовсе не оберешься! Сейчас я тебя отсель отправлю…
– Да он же вас в порошок сотрет, этот ужасный шаман! – перебил Никита.
– Эх, мэргенушко! Я ж бессмертный, – раздался слабый смешок. – Меня не больно-то сотрешь! Вот разве что пальнешь пулей наговоренной, чертополохом жженым окуренной… Будем уповать, что никто не додумается. Послушай, добрый молодец, я пред тобой сильно виноват… и дзё комо тоже виноват. Мы ведь почему оплошали? Как узнали, что ты наследник…
Домовой вдруг умолк.
– Чей наследник? – настороженно спросил Никита.
– Много будешь знать – скоро состаришься! – буркнул дедка. – Заболтался я не в меру, а надо дело делать. Ты только не бойся, мэргенушко! Сейчас я живенько… Ой, беда, не успел! Не успел!
Что-то сильно, резко прошумело за окном. Затрещали деревья, взвыл ветер. Лунный свет стал ослепительным, как будто в окно лупили прожекторы.
Внезапно Никита почувствовал: какая-то неведомая сила приподнимает его над лавкой.
Домовой жалобно запищал, заохал.
Что-то зашуршало – это шкуры, на которых раньше лежал Никита, соскользнули на пол.
А он так и остался висеть над лавкой, изумленно тараща глаза.
Серая кошка опрометью кинулась из угла, в котором таилась, к двери.
Но добежать не успела!
Одна из шкур – волчья – поднялась над полом и метнулась к кошке. Поддела ее когтистой лапой, да так, что бедная животина с жалобным мявом взлетела в воздух, а потом тяжело плюхнулась на пол. Шкура немедленно начала перекатывать ее по полу лапами. Кошка шипела, пыталась отбиваться, царапала шкуру.
И тут возле лавки завозилось что-то еще, а потом поднялось – большое, бурое… Медвежья шкура!
От ее пинка кошка звучно влипла в стену. Избушка вроде бы даже зашаталась.
– Охохонюшки, помилосердствуй! – жалобно взвизгнул домовой. – Прости, хозяин горы и леса, прости!
– Вон отсюда! – проревел чей-то голос, и дверь распахнулась.
В лунном свете был виден какой-то серый комок, вылетевший из дома, плюхнувшийся на крыльцо и с кряхтеньем и оханьем покатившийся словно колобок вниз, под берег.
Выходит, зря домовушка храбрился…
Никита задергался, пытаясь разорвать оцепенение, опуститься на лавку, встать, но ничего сделать не смог.
– Сиди и жди, сколько раз говорить! – раздался злобный рык за окном. – Не то напущу на тебя ихаксу – коровью шкуру!
И тут Никита увидел, как из угла выползает, медленно разворачиваясь, коровья шкура, которую он туда засунул.
Белесая, до проплешин вытертая. Без копыт, без головы, гулко скрежещущая, будто жестяная, она медленно надвинулась на Никиту и вдруг испустила хриплое мычание.
Жуткое, омерзительное – и в то же время издевательское…
Никита обмер. Волосы встали дыбом, аж кожа на голове натянулась!
Ихакса довольно хрюкнула, словно принадлежала не корове, а свинье, а потом все три шкуры вывалились на крыльцо. Дверь за ними захлопнулась – и Никита, словно его отпустило, с грохотом свалился на лавку, а с нее – на пол, изрядно ударившись.
– Жди! – проревело за окном. – Уже скоро!
И пошел, пошел в тайгу, в даль дальнюю гул-треск, постепенно затихая, словно кто-то уходил прочь от избушки, поколачивая по стволам деревьев дубинкой.
– Мамочка! – простонал Никита. – Что же это делается? Когда это кончится? Кто мне может все это объяснить, я же ничегошеньки не понимаю!
