– Я ничего не говорила.
Кирарин с легким отвращением во взгляде посмотрела на меня.
Что же это было? Галлюцинация? Это привело меня в восторг. А что, если я – гений?
Но проблема в том, что об этом никто не знает, и в этом вина только моей матери. Мой талант не смог проявиться из-за навязанного мне домашнего и школьного образования. А моя собственная оплошность заключается в том, что хотя я и хотел оповестить широкие массы, что я гений, но в своей комнате после убийства матери не оставил на этот счет никаких доказательств, например, хотя бы в форме дневниковых записей…
– Говорят, что большинство малолетних преступников созревают очень рано и при этом слишком талантливы, чтобы приспособиться к системе школьного образования. Поэтому, подобно Сакакибара, я должен написать роман или поэму, которые бы ошеломили мир и убедили всех в моей гениальности.
– Но так ли это? Многие из этих малолетних преступников жалуются на тяжелую обстановку в семье, на то, что родители жестоко обращались с ними, на разводы в семье, на недостаток родительской любви. Но вы же выросли во вполне приличной семье, не так ли?
Я как будто и не слышал, что говорила Кирарин.
– Я имею в виду совсем другое. Я хочу написать манифест о своем преступлении.
– Ну и пишите.
Кирарин так и не поняла мой замысел, она без видимого желания сделала еще один глоток покари.
– Не могу, – проворчал я. – У меня нет времени. Меня преследуют. К тому же я должен вернуться в Токио, чтобы убить своего старика. Откуда у меня может найтись свободное время?
– Тогда забудьте об этом.
– Ни в коем случае! Я должен изложить на бумаге свои взгляды, прежде чем убью отца.
– Вы что, это действительно серьезно? – Кирарин внимательно посмотрела на меня. – Откажитесь от этой мысли. Представляете, как вся пресса будет взбудоражена?..
Но я проигнорировал ее. Сейчас не время для споров!
– Я поручу Тэраути написать этот документ. Ты ведь сама говорила, что она в чем-то похожа на меня. Она умна и сообразительна. Поручу ей подготовить для меня рукопись. Для этого зачислю ее в свой штаб в качестве отвечающего за пропаганду.
– Подготовить рукопись! Что за глупая идея?
Кирарин покатилась со смеху. Но я был настроен вполне серьезно и, достав из кармана реквизированный мобильник, передал его Кирарин:
– Позвони Тэраути.
– Не лучше ли вам сделать это самому?
– У моего, похоже, садится батарея.
– У моего тоже, – проворчала Кирарин и бросила мне обратно свой телефон. – Цифра пять быстрого набора.
– Алло, – сразу ответил равнодушный женский голос, как будто его обладательница только и ждала звонка.
– Это я, Червяк.
Наступило недолгое молчание, которое сменилось быстрым говором:
– Это что, шутка? Зачем вы мне позвонили? Только доставляете беспокойство…
У нее был низкий голос, а быстрая манера говорить свидетельствовала об ее уме. С подобными женщинами мне всегда трудно иметь дело. Они сильно отличаются от рядового солдата Кирарин.
– У меня есть к вам просьба…
– Странно, что вы сами называете себя Червяком. Ведь эту кличку дала вам Тоси.
– Мне все равно. Это не имеет значения, – сказал я с раздражением, пытаясь подражать манере Тэраути.
– Послушайте, а Кирарин сейчас действительно с вами? Если да, передайте ей трубку.
Пока я спал, Кирарин, видимо, звонила всем своим подругам, но я не стал признаваться, что мне это известно.
– Это большой секрет, поэтому не могу ответить.
– Хватит паясничать, – резко ответила Тэраути. – Передайте трубку Кирарин. Это ведь ее телефон. Я хочу хотя бы знать, жива ли она.
Мне ничего не оставалось делать, как передать мобильник Кирарин. Она заговорила любезным дружелюбным голосом, который у нее предназначен только для телефона:
– Тэраути, не волнуйся. Извини, что я вам всем доставляю столько беспокойства. Я даже сама удивилась, какие необычные приключения со мной происходят! Кстати, я позвонила своим родителям и сказала, что ночевала у тебя. Так что подыграй мне… Через некоторое время я расстанусь с Червяком, так что не беспокойся. Он совсем не опасен, хотя и очень странный тип. Подожди минутку. Я передаю телефон Червяку. Он хочет с тобой что-то обсудить.
Тэраути вновь рассердилась:
– Обсудить? Что же вы хотите со мной обсудить? Вы лучше перестаньте угрожать Кирарин. Она хорошая девочка, так что не смейте обманывать ее!
– Это вы сами себя обманываете. А что касается ее, то она хороший солдат.
– Что вы хотите этим сказать?
А, черт возьми! Меня совершенно не интересуют взаимоотношения этих девчонок, их дружба и что они вообще из себя представляют…
– Ладно, оставим это. Не могли ли вы написать для меня одну вещь?
– Написать? Для вас? Ха-ха. Вы шутите?
– Перестаньте смеяться. Напишите для меня повесть от имени юноши, который убил свою мать. Можно небольшую. Но чтобы она не уступала той, которую написал Сакакибара. В нее можно вкрапить что-нибудь из Достоевского или Ницше, но так, чтобы нельзя было определить источники. Потом можно было бы придать повести форму притчи или, еще лучше, авангардистского произведения. Понимаете, о чем я говорю? О человеческой жизни, абсурдности существования и тому подобное. Я очень рассчитываю на вас. Если не получится с повестью, то можно и поэму. Если она будет трудна для понимания, то это и лучше! Она должна быть написана так, чтобы ее можно было использовать при экспертизе психического состояния главного героя. Вместе с тем она не должна раскрывать его истинного характера…
Тэраути от изумления издала какой-то нечленораздельный звук.
– И это должна сделать я? Но почему? А вы мне заплатите за рукопись? Но даже и в этом случае игра не стоит свеч. Если вас поймают, а мое произведение будет опубликовано, то в случае успеха его плодами будете пользоваться вы, а мне, настоящему автору, это ничего хорошего не принесет. А в случае провала, если станет известно, что это написала я, у меня возникнут очень серьезные проблемы. Так что – куда ни поверни, для меня одни неприятности…
– О том, что это написали вы, никогда не станет известно, и в случае провала пострадаю только я.
– Ну, тогда и пишите сами, – со смехом сказала Тэраути и фыркнула носом.
– Дурочка, если бы я мог, то не просил бы вашей помощи.
– Неужели вы не можете? Но это же смешно! Вы были одним из учеников знаменитой школы К. Успешно в нее поступили, потом, правда, не выдержали напряжения учебы. Нет, я отпадаю. Слишком занята. В летнем семестре я взяла целых три предмета: английский, классическую литературу и географию. И все это надо завершить во время летних каникул. А до экзаменов всего пять месяцев! Вам ведь все равно, так как рано или поздно вы попадете в тюрьму для малолетних преступников. По словам Юдзан, вы еще говорите всякие глупости, типа, что решили не сдавать экзамены в Токийский университет. Это просто бахвальство. Парни, которые убивают своих матерей, подонки! Хотя вы еще ребенок, но у вас отсутствует даже детское самосознание. Убили свою мать, за вами охотятся, и что же в этом приятного?
