– Хорошо спали, даже храпели, – сказала Кирарин своим гнусавым кокетливым голосом и поспешно отключила телефон.
Внезапно я вспомнил свою давнюю дурацкую мечту иметь сестру. В моей школе был парень, который рисовал эротические комиксы и приносил их в школу. В каждом комиксе обязательно была девочка, которая называла главного героя «мой братик». И этот «старший брат» заставляет свою «сестру» снять школьную форму и, голую, насилует ее. А «сестра», хотя и кричит «ой, прекрати», охотно снимает трусики. Этот парень был действительно головастый, так как смог сдать экзамены на юридический факультет Токийского университета, хотя все его комиксы были до тошноты однообразны. Но что было смешно, так это когда он сам разыгрывал роль «сестры» своим гнусавым кокетливым голосом: «Братец, не наказывай меня сегодня, мне так страшно…» Я все это веду к тому, что голос Кирарин был точной копией голоса того парня, когда он играл роль «сестры». Меня от этого просто тошнило.
Мне не нужна сестра.
Нет, лучше сказать: мне вообще не нужна какая-либо женщина!
Я полностью изменился.
Возможно, все дело в том, что я принял ванну в этом отеле. Как только я смыл со своего тела соляной панцирь, то смог трансформироваться в совершенно другую личность.
В меня вселился дух старого японского солдата.
А я ведь был более озабоченный, чем большинство ребят моего возраста. Когда мы жили на старой квартире, мне нравилась молодая соседка, и я не только подслушивал, как она занимается сексом, но даже пытался украсть ее трусики. После переезда я испытывал эротичное удовольствие, подглядывая за Тоси. Но теперь это все позади. Я рад, что трансформировался, скорее даже – эволюционировал. В противном случае я бы не смог подготовить себя к военным действиям.
Я резким тоном предупредил Кирарин:
– Прекрати говорить этим мультяшным голосом!
– Извините, это не мультяшный, а мой естественный голос, – ответила она с мрачным видом.
– Совсем неестественный! Когда ты флиртуешь с парнями, твоя натура проявляется в голосе. Но я это с удовольствием выбью из тебя. Между прочим, а кто позволил тебе пользоваться мобильником? – Я грубо схватил телефон, который Кирарин все еще держала в руках, и засунул его в карман штанов.
– Его реквизировала армия, и ты это знаешь. Когда ты сумела украсть его? Ты что, хочешь угодить на гауптвахту?
– Гауптвахта?! О чем вы говорите, идиот?!
Рассердившись, Кирарин отвернулась, но в ее взгляде я все-таки увидел легкое кокетство. Она вся трепещет от возбуждения оттого, что находится рядом со мной, убийцей. Похотливая баба!
– Я не шучу. Ты собираешься слушаться моих приказов или нет?
– Подумаешь, важная персона. Интересно, за кого вы себя выдаете? – выразила свое недовольство Кирарин.
Мне не понравилось, как она при этом выпятила губы. Очень эротично. Это что же? Вслед за моей старухой я должен зачистить всех развратных женщин? Но кто-то же должен отдать мне этот приказ? Я оглядел комнату в поисках старшего по званию офицера, но так никого и не увидел.
– Перестань так со мной говорить.
– Вам что, ударило в голову? А кто заплатил за комнату в отеле? Вы заявили, что хотите добраться до Каруидзавы, а сами почти заснули посреди дороги. Жаль, что я тогда не бросила вас. Без меня они бы не пустили вас сюда. Я допустила оплошность, что проявила к вам такую доброту.
– Я свалился, потому что это был долгий и трудный марш.
– Вы совсем свихнулись!
Кирарин пронзительно рассмеялась. Ее смех вызвал резкую боль у меня в ушах, и показалось, что моя голова больше не выдержит такого напряжения. Вдруг меня осенило: я ведь был единственный, кто остался на передовой и продолжал воевать. Я должен убежать в джунгли, чтобы меня не линчевали филиппинские старик и старуха! Там я перегруппируюсь для следующего сражения. Моя война только что началась, и это – мой мир. Я, как ветеран, должен в сжатые сроки подготовить из этой женщины полноценного бойца.
– Эй ты, новобранец! А ну-ка, пососи моего малыша!
Я сказал это, чтобы просто позлить ее, но мой пенис стал заметно твердеть. С криком «Идиот!» Кирарин оттолкнула меня и убежала в угол комнаты.
– Какая низость! Совсем, что ли?..
– Да, похоже, я помешался. Я убил свою мать. А знаешь как? Я догнал ее и битой размозжил ей голову. А ты так сможешь?.. – Я схватил подушку и со всей силой бросил ее вниз, как будто это была бита. Во все стороны разлетелись пух, волосы из головы и гениталий. Кирарин с отвращением во взгляде посмотрела на подушку и затем на меня:
– Нет, не смогу. Я люблю свою мать.
– Ну, тогда как насчет отца?
– Что касается отца, то можно еще подумать. – Кирарин неожиданно обежала глазами комнату. – Мой отец – очень холодный человек. Однажды ночью, когда я еще училась в начальной школе, у нас в доме раздался телефонный звонок. Я взяла трубку, неожиданно раздался женский голос: «Твой отец дома? Если дома, позови его. Я умираю». Разве можно говорить такие вещи ребенку? Я разозлилась. Ну и умирай, если хочется! Но я была еще маленькой и все же поспешила разбудить отца, сделав это так, чтобы не потревожить мать. Однако отец притворился спящим и никак не прореагировал. Вот такой бессердечный человек, мой отец! А мне было жаль ту женщину, но потом я решила, что они друг друга стоят. После того случая я разлюбила свою мать за то, что она вышла замуж за такого человека, перестала доверять всем взрослым и возненавидела их, особенно своего отца. У меня даже несколько раз появлялось желание его убить, но теперь мне уже все равно, и желание убить его прошло. Сейчас я настолько выросла, что могу делать все, что мне захочется. Поэтому я думаю, что вы совершили ошибку, убив свою мать. Вы зашли слишком далеко. Мне очень жаль вашу мать, а вам, как я думаю, предстоит страдать всю жизнь.
Меня разозлил этот монолог Кирарин!
С тех пор как это произошло, я турбозаряжен, и моя жизнь протекает с другой скоростью, чем у других людей. Я свободен изменить свой мир по собственному усмотрению, и ни у кого нет оснований что-либо указывать мне или осуждать меня. Я держу все под контролем и нахожусь во главе сражения за создание своего собственного мира. Тем не менее позиция Кирарин вызвала у меня тревогу:
– Какая самоуверенность! А ты, часом, не стащила мое оружие?
Я стал рыться в рюкзаке около кровати, в который положил нож. Этим оружием я прикончу их всех еще до того, как меня вытащат на площадь, где худой старик свалит меня с ног, а старуха будет плевать на меня и бить молотком по голове. А, вот этот нож мясника, по-прежнему в своей коробке! Кирарин все это время наблюдала за мной, прикрыв рот рукой, определенно насмехаясь над моим растерянным видом.
Внезапно меня осенило.
Мое сражение в самом разгаре, а этой девчонке на это просто наплевать, и поэтому она хихикает. Она пришла просто поглазеть, как я сражаюсь. Она и ее подруги получают огромное удовольствие, наблюдая за мной. Да, я убил свою мать и, наверное, всю жизнь буду обливаться слезами. Но я не нуждаюсь в вашем дешевом сочувствии. Меня охватила злость:
