– Ты смеёшься надо мной?
– Нет, мэм, мисс Кэти Скарлетт О’Хара. Над тобой может посмеяться только смельчак.
Вот так мисс Кэти стала женщиной. И её это совершенно не взволновало, ни капельки.
Три маленькие могилы поросли травой. Цветы распускались, цвели и увядали, мисс Эллен снова стала приглашать дам на чай, и синие чашки одна за другой поразбивались. Собирались на барбекю то на «Волшебном холме», то в «Двенадцати дубах», то в Таре, то на плантациях Калвертов и Манро, один, два, три раза в месяц. Не знаю, как только с работой управлялись? Джинси, кучер из «Двенадцати дубов», так хорошо играл на скрипке, что не брался за вожжи с июня по сентябрь!
Милочка Уилкс носила траур, но вы думаете, это удерживало её от романов? Ничуточки! Она всячески восхищалась мальчиками, называла всех «милыми», так и получив своё имя
[44]
. На барбекю у Калвертов Милочка сказала:
– О, Брент, клянусь, в жизни не видела наездника лучше.
Это услышала мисс Кэти и по дороге домой только и повторяла эти слова, пока Сьюлин, не выйдя из себя, чуть не стукнула её:
– Да что Брент! Лучше тебя наездника нет!
– Кэти, – вмешалась мисс Эллен, – хорошее воспитание предписывает превозносить достоинства мужчин.
– Но, мама, где же здесь достоинства? Близнецы Тарлтоны умеют держаться в седле. Но Брент? Беатрис говорила, что лучше ему купить мула, потому что он на муле лучше смотрится. Зачем тогда Милочка говорит неправду?
– Она не лжёт. Ничего подобного. Она приукрашивает действительность. Милочка перехваливает Брента. Особый дар женщин заключается в том, чтобы мужчина чувствовал себя на высоте.
– Да Брент Тарлтон сидит на лошади, как мешок с мукой.
– Я уверена, что Брент прекрасно осознаёт свои недостатки, дорогая. Как и все мы, не так ли?
Не думаю, что мисс Кэти считала, что у неё вообще есть какие-то недостатки. Я улыбнулась, и мисс Кэти продолжила разговор со мной:
– Мамушка, разве в Библии не сказано, что лгать нехорошо?
– Не знаю, деточка. Не стоит поминать имя Господа нашего всуе, но эта ложь – особенная, не повседневная. Сколько раз я убеждалась, что лучше солгать, чем дурное дело допустить.
– Мамушка!
Мисс Кэти, выбрав свой путь, скорее перестала бы выезжать на барбекю, чем свернула бы с него. Когда мисс Эллен говорила: «О’Хара едут в гости», – она имела в виду всех О’Хара, включая и домашнюю прислугу, поскольку мы все О’Хара, даже самые чёрные.
Но мисс Кэти, избрав собственный путь, скакала прочь на этом рыжем дьяволе Вельзевуле. Этот конь не знал другого наездника, никто даже не садился на него, кроме мисс Кэти. Когда она на рассвете, в утреннем тумане, шла с ним на выгон, он с задорным ржанием пускался бегом, радуясь жизни и своей хозяйке. Она сжилась с Вельзевулом крепче, чем с собственной плотью и кровью. На своих сестёр, Сьюлин и Кэррин, она обращала внимание, лишь когда они преграждали ей путь.
Отца она обожала, и не раз после обеда я видела, как господин Джеральд с мисс Кэти вместе скачут верхом, будто отец и сын.
Без мисс Элеоноры и господина Эшли, который был в отъезде, господин Джон не знал, куда себя деть. По вечерам, если господин Джеральд не ехал в «Двенадцать дубов», то господин Джон приезжал в Тару, где они говорили о хлопке, скачках и «Компромиссе»
[45]
и что-то насчёт рабовладельцев в Канзасе – есть у них рабы или нет?
Четыре всадника Апокалипсиса всё приближались, но ни у кого не было желания их обсуждать. Когда миллериты говорили, что близится конец света, все с утра до вечера болтали о том, что явится Иисус, а миру придёт конец. Но в тот день, когда Он должен был явиться, ничего не случилось, и все забыли преподобного отца Миллера и его пророчества.
Но вот война приближалась так быстро, принимая такие угрожающие размеры, что я почти слышала бой барабанов! Но о войне никто не говорил. Будто слова о войне принесут её, так что лучше держать рот закрытым. Вместо этого говорили о президенте Пирсе и его делах и Стивене Дугласе и Генри Клэе и пили виски, пока не выпивали всё до капли.
Господин Эшли Уилкс уехал почти три года назад. Он побывал и в Англии, и во Франции, повсюду. И всё расписывал господину Джону свои впечатления в письмах.
Когда господин Эшли вернулся домой, больше всего обрадовался господин Джеральд. Мисс Эллен тоже была рада, надеясь, что теперь господину Джону будет не так одиноко. Вся семья О’Хара, за исключением мисс Кэти, отправилась в «Двенадцать дубов», когда господин Эшли вернулся домой. Мисс Кэти растянула лодыжку и осталась дома.
Джинси поехал на станцию забрать его, а мы все устроились на веранде, попивая в ожидании чай с сахаром. Мисс Эллен и сёстры Уилкс обмахивались веерами. Над розовыми кустами, посаженными миссис Уилкс, которые сильно разрослись после её ухода, жужжали пчёлы. Господин Уилкс, бледный, как комок хлопка, всё-таки улыбался, словно годы его не тронули, и потягивал вместе с господином Джеральдом джулеп
[46]
, приготовленный Порком. Порк славился своим умением его готовить. Они беседовали о том, какая стоит жара и как вчера вечером напился господин Хью Калверт, который в результате свалился с лошади и что-то там себе сломал, и смеялись над ним, будто сами никогда в жизни не напивались. Слуги топтались неподалёку, не уходя, даже когда мисс Милочка гнала их прочь.
Когда на лужайке показалась повозка Джинси, разговоры оборвались. Молодой господин Эшли уезжал ещё мальчиком, и всем было интересно, остался ли он таким, как прежде?
Повозка ещё не успела остановиться, как молодой господин Эшли соскочил на землю и подбежал к отцу. Он взял его за руки, словно видел впервые в жизни. Они были похожи, только Джон Уилкс выглядел уставшим и помятым, как старая облигация, а Эшли Уилкс весь сиял, сверкая точёными формами, словно новенький медный пенни.
Эшли изменился. Он был тихим мальчиком, в серых глазах которого читалось, что он вроде бы здесь, но вот-вот исчезнет, стоит только сморгнуть. Теперь он стал другим. Узнал женщин, и от прежнего мальчика не осталось и следа.
Он не утратил привычки смотреть в пространство, но уже не задумывался так надолго. Лёгкая, грустная улыбка блуждала на его лице.
Господин Джон расспрашивал о Риме и Греции, а господин Джеральд – об Ирландии. Господин Эшли везде побывал. Только на Гаити и в Африку не заглянул.
Мы все столпились вокруг него, наперебой выкрикивая приветствия. Джинси поставил у парадной двери какую-то коробку.
