– Ее нет дома.
– А когда будет, простите?
– Вечером… У нас Алеша умер!
– Да, я знаю, – не нашелся что сказать Владимир Александрович. – Я и звоню поэтому. Нужно зайти, вещи его забрать личные. И деньги!
– Какие деньги?
– Извините, а с кем я говорю?
– Это мать Зинина. А Зина на кладбище, насчет места хлопочет…
– А когда она будет?
– Не знаю. Обещала уже скоро… Я за младшенькой в садик схожу, а Володю она с собой забрала, все равно тут не до школы, сами понимаете.
– Понимаю. Тогда вот что… Запишите телефон, пусть когда придет – свяжется… Хорошо?
– Да, хорошо. Сейчас, ручку возьму… вот!
Виноградов продиктовал, что требовалось, объяснил, кого спросить.
– Спасибо. Примите мои самые искренние…
Но трубку уже повесили.
– В адрес не хочешь сходить?
– Придется, видимо. По обстановке. – Владимиру Александровичу абсолютно не хотелось без нужды оказаться в орбите чужого семейного горя. Проще вызвать вдову, допросить, выдать ей что положено…
– Знаешь, у меня в восемьдесят девятом случай был. Характерный… – Начальника уголовного розыска вдруг потянуло на воспоминания. Виноградов знал за ним такую слабость и вынужден был терпеть ее по двум причинам: во-первых, потому что уважал субординацию, а во-вторых – это иногда бывало забавно. Тем более что можно было на законных основаниях побездельничать.
– Здесь уже?
– Нет, я тогда в области трудился. Так вот… Нашли мужика. Посреди колхозного поля – картошку, видимо, воровал, потому что рядом мешок был, наполовину наполненный… Башка проломлена, как кувалдой, – от макушки до шеи, практически мозги нараспашку! Следов нет, потому как дождик прошел, свидетелей тоже… Чистый глухарь.
– Фермеры?
– Какие, на хрен, фермеры! Это сейчас за мешок овощей на тот свет отправят, а тогда… «Все вокруг колхозное, все вокруг ничье!» В худшем случае морду начистят да участковым пуганут.
– И чего?
– Да ничего! Конец квартала, сдохни – но процент раскрываемости не похабь… Я тогда как раз «Науку и жизнь» почитывал, жена таскала из библиотеки. Кое-какие мысли возникли, съездил в Пулково, получил справку, что ежесуточно в верхние слои атмосферы вторгается столько-то тысяч метеоритов, что столько-то процентов из них достигает земной поверхности. Институт такой есть, теоретической астрономии, – так я не поленился, получил еще справку там насчет состава их, массы, скорости…
– Ну вообще! – Виноградов неприлично и неинтеллигентно заржал, предвкушая концовку.
– Вынес постановление об отказе в связи с отсутствием события преступления. Дескать, небесное тело, состоящее из воды в замороженном состоянии… Шел мужик, шел, а по башке ему – хрясть!
– И прошло?
– А почему нет? Потом, конечно, постановление отменили, возбудились уголовным делом – но это уже после, в девяносто первом. Я тогда уж сюда перевелся.
Филимонов замолк, и каким-то своим сыщицким чутьем Владимир Александрович понял, что последует продолжение.
– Уже когда в архив списали, кто-то из деревенских стуканул: якобы пацаны на танцы шли, в клуб – за речку. Не по шоссе, а срезали, прямиком. Поддатые, конечно, как водится! Там с тринадцати лет молодежь на бражке, а в пятнадцать уже и самогон хлестали… Короче, натолкнулись на мужика, не местного. Докопались до него.
– Насчет картошки?
– Да был бы повод! Может, ответил что не так… Завалили мордой в грязь, подтащили валун – и с размаху по черепу. Потом не поленились, откатили камушек в центнер весом в сторонку, землей присыпали… А там и дождик пошел как нарочно.
– Раскрутили дело?
– А кому надо? Мужик – бомжина, заявы на розыск не поступало, родственников нет… Пацанье по-быстрому в армию отправили, от греха подальше. – Филимонов вдруг весело, как случайно возникшему в памяти анекдоту, улыбнулся: – Между прочим, один из тех говнюков, папаша у него механизатор был, Герой Соцтруда, сейчас в органах. Школу милиции заканчивает! Просился сюда, в уголовку…
– Возьмете?
– Не-а! – Филимонов встал, направился к выходу. – Обедать пойдешь?
– Вряд ли! Попробую в кафе, на халяву.
– Тоже верно. – Все равно идти допрашивать бармена придется, так уж лучше сочетать приятное с полезным. – Может, и мне с тобой? Ладно, шучу.
– Всего доброго! До вечера тогда.
* * *
В принципе, Виноградов давно уже научился раскраивать свое служебное время, так что сегодня он мог, ни на что не отвлекаясь, выполнить максимум формальностей по отдельному поручению вислоносого следователя. В доблестных органах внутренних дел, казалось, никто не работал на конечный результат – в сущности, на романтические устремления просто не оставалось ни минуты, важен был сам процесс и далекие от него цифры статистики.
Адвокаты трудятся за деньги. За хорошие деньги! Сам преступник прекрасно знает, во имя чего рискует свободой и даже жизнью… Сотрудникам милиции приходится довольствоваться зарплатой, ожиданием льготной пенсии и концертом мастеров эстрады к десятому ноября.
Во дворе, перед самым крыльцом, сменившийся с суток взводный насиловал стартер своего «жигуленка».
– Помоги, Саныч!
– Толкнуть?
– Ага! А то моих никого нет, а эти жлобы из дежурки даже задницы оторвать не желают…
– Завидуют твоему, Вань, богатству!
– Чего? – Но машина уже завелась и ответа он не расслышал.
– До «Мутона» подбросишь?
– Элементарно! – Взводный дождался, пока Виноградов займет свое место, воткнул вторую передачу и спросил: – Говорят, переводишься? На повышение?
– Да вы чего все, сговорились? Откуда?
– Ладно, брось… Мне-то что? Хотя, если по-честному… Я бы отсюда тоже рванул куда подальше. Надоело!
Больше к этой теме не возвращались и всю дорогу до кафе проболтали о пустяках.
– Спасибо!
– Спасибо – много, а десять баксов – в самый раз! – отшутился взводный. – Будь здоров. Мало ли, если вдруг…
– Счастливо. Я буду иметь в виду.
На входе стоял другой швейцар, не вчерашний. С мордой отъявленного бульдога и планками многочисленных юбилейных медалей на пиджаке.
– Здравствуйте.
– Ну?
– Я из милиции. По поводу…
– Да, прошу! – Лучше бы уж он не улыбался. – Прошу…
– Саша здесь?
– Конечно!
Этого следовало ожидать, но вот что удивило Виноградова, так это охранник на привычном месте.
