– Здрас-сте… – неопределенно прошипел Дагутин.
– Да уж! – прокашлял начальник отделения.
Они явно были знакомы.
– Присаживайтесь, – пальцы у майора были прокуренные, а нос ломаный, боксерский. – Угощайтесь.
Прямо на полировке стола, без всяких там скатертей и салфеток красовался распотрошенный кулек с бутербродами. Через надорванные края промасленной бумаги нежно розовели ломти ветчины. В углу закипал чайник.
– Обойдемся пока! – гордо сглотнул слюну Владимир Александрович.
– Может, вы нам туда яду напихали? – чтобы отогнать соблазн, попытался пошутить Лелик. Получилось на троечку.
– А я поем, пожалуй, – испортил слаженное трио Дагутин. – Чтоб врагу не досталось!
И схватил самый большой бутерброд. Даже, видимо, сразу пару.
– Поразительная беспринципность! – хмыкнул хозяин кабинета. – Всегда такой был.
– Мы вместе по карманникам начинали… – снизошел до объяснения Борис. – Да вы ешьте, ешьте! Можно.
– А все-таки… если по делу? – поинтересовался Владимир Александрович, придвигая к себе кулек.
– A-а, по делу… – майор взял лежащие справа три пачки исписанных казенных бланков. Порвал:
– Документы вот ваши, вещи внизу получите. Я распорядился.
– Однако!
– А поговорить? – вмешался репликой из пошловатого анекдота Борис.
– А чего мне говорить-то с вами? – устало поморщился начальник отделения. – Я что, не знаю наперед, кто что скажет? Вы меня начнете прокуратурой пугать, разными газетчиками, дружками своими из мэрии. Я в ответ – наши меры, писанину всякую разведу, чтоб задницу прикрыть… Так и расплюемся.
– Говенный у тебя личный состав! – пряча в карман удостоверение, констатировал Дагутин.
– Что да – то да, – забрал паспорт Владимир Александрович.
У Лелика документов не оказалось, свою грозную ксиву с орлом он как назло забыл дома, поэтому молодой человек просто встал и вслед за приятелями направился к выходу.
– Говенный… Сам знаю! – громыхнул по столу кулаком майор. Как в спину выстрелил. – А где нормальных взять? Ты юн, Борька, частным сыском промышляешь, всякой сволочи пузатой за большие бабки готов… И вон – Виноградов! Слышал я про вас… Что же ушли-то?
– Меня ушли!
– Какая разница… Из толковых – кто в охране, кто в бандиты подался. Сыщиков классных – наперечет, а на посты вообще выставлять некого, за нашу-то зарплату! Знаю, что спившийся, продажный – и что? Выгнать? Плевать, что мне же выговор и влепят, но кого на замену? И так некомплект чуть не четверть…
– Ладно! Бывай здоров.
– Всего доброго. Удачи!
– Если что…
В коридор вышли с чувством вины – непонятно, за что. Очень по-русски, в традициях классической литературы.
Милиционер их за дверью не ждал.
– Пошли?
– А чего ждать?
В дежурной части особых эмоций их появление тоже не вызвало – офицер сидел новый, недавно заступивший на смену. Потенциальные объекты для выяснения отношений мудрый начальник отделения убрал с глаз долой, не было ни тех, кто задержал, ни тех, кто оформлял только что порванные бумажки.
Пепельница на столике благоухала окурками «ротманса» – или слухи о бедственном положении милиции, мягко говоря, преувеличены, или сигарет в изъятой у Лелика пачке радикально поубавилось, решил Виноградов.
– Распишитесь!
– Ага…
– И вот здесь.
– А это что?
– Что претензий не имеете… как принято.
– Ха, тут еще – посмотрим!
– Хрен вам!
– Ну я тогда не знаю…
– Бросьте, мужики. Пошли отсюда!
– А в книге задержанных что? Дай-ка, я гляну.
– На, любуйся: для установления личности доставлены в двадцать три пятьдесят пять, отпущены в ноль один час десять минут.
– Во сколько? Во ско-оль-ко-о?
– Слышьте! На меня только наезжать не надо, а? Хотите – обратно к шефу поднимитесь, выясняйте с ним…
– Ладно, служи, служивый, дальше. Будь начеку!
– Не кашляй…
– Нет, подождите! Все же, если до конца…
– Хорош, Лелик! Хватит, уходим.
На улице было уже достаточно оживленно. По-августовски тепло, но не душно – народ спешил по различным утренним делам, прихватив с собой на всякий случай зонтики. По прогнозу, вспомнил Владимир Александрович, обещали кратковременные осадки.
– Теперь что?
– Как положено!
Действительно, что делать русскому интеллигенту, только что выпущенному из каталажки? Идти в кабак!
– Ты как, Саныч?
– А я – что? – пожал плечами Виноградов. – Вольная птица… Как говорил Пятачок, до следующей пятницы я совершенно свободен!
Жена с детьми отдыхала на юге, в делах последнее время царил устойчивый спад, и Владимиру Александровичу оставалось только пару раз в неделю отзваниваться в контору, чтоб убедиться в отсутствии «сладких» клиентов и даже мелких разовых поручений. Числа тринадцатого ожидалась зарплата, и имелись все основания полагать, что громадными размерами она воображение не поразит.
– Лелик?
– Домой бы звякнуть… Переодеться… С другой стороны, Кристинка все равно скандал устроит?
– Это точно! Между прочим, все из-за ее бананов.
– Что ж поделаешь, если она их любит?
– Тебя? Или бананы? Если тебя больше – то простит. И даже, местами, поймет!
– А мы подтвердим…
– Точно! Это идея. Сейчас зайдем куда-нибудь, подправимся, а потом проводим нашего юного друга домой. С цветами…
– Лучше купить ей этих – тьфу, чтоб их! – бананов…
– Килограммов двадцать. Или тридцать?
– У нас столько денег уже нет, – соглашаясь, хихикнул худой, сутулый и немного похожий на пальму Лелик. Кристину он любил, как невесту, и боялся, как видавшую виды жену – вместе они жили почти полтора года, сходились, разбегались… Некоторую определенность в отношении этой пары должна была внести намечавшаяся на осень свадьба.
– Тогда – вперед! Нас ждут великие дела. – Дагутин решительным щелчком отправил окурок в металлическую урну. Не попал и немного расстроился:
– Выпить надо…
Борис вообще уже давным-давно ни от кого не зависел. Вместе со славным спортивным прошлым исчезла куда-то супруга – первая. Со второй он развелся вскоре после того, как снял милицейские погоны. Третья, достаточно быстро мелькнувшая на горизонте, тем не менее умудрилась оставить рыцаря частного сыска фактически без жилплощади, забрав ее в качестве сувенира о проведенных вместе ночах… Ютился теперь Дагутин в коммуналке, у матери. Старушка мучилась сердцем и почти не выбиралась из ветеранской больницы, в которой находила свой круг общения… От яростного алкоголизма Бориса спасали спортивная злость, чувство собственного достоинства и десятка два хулиганистых пацанов, которых он тренировал по понедельникам, средам и пятницам в зальчике рядом с цирком. Бесплатно, конечно.
