– А деньги где?
– Какие деньги? – сделал вид удивленного простака собеседник. – Ах, деньги…
Это было одним из пунктов негласного соглашения: «грязный» миллион долларов становится добычей американцев и поступает в казну США, а майора милиции Владимира Александровича Виноградова возвращают домой без выдвижения против него каких-либо обвинений. И даже без лишнего шума…
С точки зрения юриспруденции такая сделка оказалась относительно пристойной. Куда сложнее складывалась ситуация с передачей России беглого руоповца – в конце концов, помимо целого букета мелких грехов, на нем висели совершенное в Нью-Йорке умышленное убийство Шерешевина и гибель при задержании одного из агентов ФБР. Но политика в очередной раз взяла верх над буквой и духом закона.
– Думаю, зря он тогда засуетился… Как считаешь?
– Нервы! Сами знаете – не железные… – Владимир Александрович не то чтобы жалел отловленного предателя, но, казалось, понимал его лучше других. – Он уже никому не мог верить – даже курьеру. А тот еще что-то плел несуразное, в истерике бился… деньги не все отдал.
– Думаешь, Шерешевин остался бы в живых? – усомнился собеседник.
– Не-ет! Убил бы он его, конечно… Но подготовился бы, подстраховал себя от неожиданностей, алиби организовал и легенду соответствующую. А так пришлось на ходу придумывать.
– Чем он его – молотком?
– По-простому, по-рабочекрестьянски… Тюк в затылок – и концы, так сказать, в воду. Нашли бы, может, к утру – неопознанный труп, без документов и денег. Явное ограбление. Когда бы личность установили! А может, и никогда.
– Установили бы…
– Все равно это лучше, чем живой шантажист. Верно?
Увидев засаду на дороге, убийца останавливаться не стал – терять ему уже было нечего, а шанс спастись имелся. «Бьюик» – чужой, угнанный за час перед этим, а опознать человека за рулем через темные стекла непросто. Вырвавшись за оцепление, беглец просто бросил бы автомобиль и растворился в толпе.
Так что кинувшемуся наперерез машине агенту ФБР просто немного не повезло.
– Послушайте… наш клиент – он доживет хоть до суда?
– Владимир Александрович, милейший! – Собеседник с отеческой укоризной покачал головой. – Он уже больше не наш клиент… И судьба этого негодяя волновать вашу впечатлительную душу больше не должна ни в коей мере, ясно?
– Понимаю. Сделал дело – гуляй смело! – Ирония получилась не очень хорошо, и оба это почувствовали.
– У вас аллергии на сушеные листья нет?
– Нет, – не понял Виноградов.
– Это хорошо… А то теперь ведь придется на лаврах почивать, как раньше выражались. А лавр, если не знаете, – такое растение, его в суп добавляют. – Ушастый достал из папки толстый, отпечатанный на добротной бумаге меморандум: – Завтра мы это запустим через наших журналистов.
– Что там – хоть посмотреть можно?
– Разумеется! Читайте… Страна должна знать своих героев.
Собеседник передал текст Владимиру Александровичу и продолжил комментарий по мере того, как тот пролистывал страницу за страницей:
– Майор Виноградов внедряется в русскую мафию за океаном… С риском для жизни собирает доказательства преступной деятельности Китайца-Иващенко и его окружения – те, которые впоследствии позволят американским властям покончить с могущественным кланом… Выявляет связи бывших соотечественников с арабскими террористами и израильскими наркодельцами… И наконец, завершающий этап – совместная с Федеральным бюро расследований операция по аресту злодеев! Понравилось?
– Вам бы, гражданин начальник, романы писать…
– У нас есть кому этим заниматься.
– Не поверят… Опровержения пойдут.
– Кто? Кому надо? – отмахнулся хозяин, и уши его со свистом разрезали воздух. – За океаном ребята не в претензии, им тоже лучше без скандала. А твое начальство только радо будет – заодно и себе на грудь медальку какую-нибудь сварганит, плюс премия… Так что готовься к нелегкому бремени народного героя.
Взгляд собеседника почти ничего не выражал – так, только едва уловимый намек на снисходительную жалость. Да и Владимир Александрович ограничился коротким выдохом:
– С-сукины дети…
Оба были серьезными специалистами.
И понимали, что в зените их профессиональной славы обычно бывает слишком жарко. Люди там долго не выживают…
Май 1996 г.
Нью-Йорк – Иерусалим – Санкт-Петербург
Четверть пятого по Москве
Пролог
И сюда нас, думаю, завела не стратегия даже, но жажда братства; лучше в чужие встревать дела, коли в своих нам не разобраться.
И. Бродский
Кавказ – это горы и пыль. Много пыли…
Жирная, раскаленная, пропитавшаяся кровью и машинным маслом, она повсюду. И даже ночью, когда на перевалы обрушивается ледяной, звенящий в немыслимой темноте вечер, пыли не становится меньше. Просто ведет она себя еще злее и беспощаднее.
Как и те – которые там, в горах. Непокорные и непокоренные… бандиты? Партизаны?
Слова! Слова, слова…
– Потом разберемся!
– Ты сказал чего-то, командир?
– Нет, я так…
Привычки рассуждать вслух лейтенант Бурный за собой никогда не замечал. Но надо же – докатился! Все горы эти, мать их…
Броня уже остыла, и хотелось спать.
А еще хотелось домой, но это было совсем уж нереально: как, например, дожить до ста лет или выиграть в «Поле чудес».
– Скоро стемнеет.
– Да, двинулись… Командуй!
Рябоватый прапорщик сплюнул на тлеющий между камней окурок, сдвинул за спину автомат и, подтянувшись на поручне, рявкнул:
– Хорош дристать, салабоны! По местам!
Собственно, те, кто хотел, уже давно оправились.
– Готов?
– Так точно! – Из кабины КамАЗа вытянулась щекастая рожа, плотно всаженная в узкий промежуток между парой ефрейторских погон.
– Смотри, Сидоров! Проверь, я сказал…
– Есть…
Ефрейтор был из старослужащих, дисциплину понимал, но и рвением особым не отличался. Что-то мерно дожевывая, он вылез на дорогу, обошел тентованный кузов. Вернулся:
– Нормально, командир!
– С-сукин сын… – процедил, покосившись на Бурного, прапорщик. Тот сделал вид, что не замечает некоторых отклонений от устава:
– Можем ехать?
Лейтенант уже запрыгнул на броню и обращался к пристроившемуся рядом переводчику из местных.
Дождался молчаливого кивка.
