– Чего лыбишься? – Он в сердцах ухватил соотечественника за лацканы и тряханул. Потом обшарил карманы. На тумбочку шлепнулись: мятый бумажник, заграничный паспорт гражданина России с орлом на печати и отпечатанной типографски символикой СССР, бесплатная схема города Нью-Йорка. – А где ключи от машины?
– У меня нет машины…
– Ну и козел тогда… – Виноградов уже занимался паспортом: – Точно – тур-рыст! Не обманула, сучка… Чего же ты без группы своей, один? Ладно, не дергайся. – Он сунул паспорт себе в карман и принялся изучать содержимое портмоне. – Что-то негусто…
Вслед за паспортом непрошеный гость прихватил несколько мятых рублей и две сотни долларов. Потом вынул карточку с эмблемой «Нью-Джерси трэйд бэнк»:
– Это что?
– Отдайте… Деньги не мои, я же тогда объяснял!
– Ага! – Наблюдая за реакцией Шерешевина, Владимир Александрович почувствовал себя удовлетворенным. – Значит, вот оно как…
– Вы все равно не сможете их получить! – заторопился, глядя снизу вверх, Шерешевин. Он явно решил, что сейчас его ликвидируют за ненадобностью.
– Почему это? – проявил интерес Виноградов.
– Там система защиты… На случай утери карточки или вот таких инцидентов. Нужно знать еще код и все равно – предъявляешь Ай-Ди!
– Кого-кого? – Чувствовалось, что непрошеный посетитель пытается переварить информацию.
– Документ, удостоверяющий личность!
– Паспорт, что ли?
– Ну, я должен паспорт показать, потому что по нему хранилище абонировал. А американцы обычно – водительскую лицензию…
Не выпуская из поля зрения Шерешевина, Владимир Александрович присел на упавший во время потасовки стул и задумался.
– Послушайте… Вы же уже забрали треть! Это и так было больше, чем лично моя доля, – Аркадий Борисович заговорил первым, тщательно подбирая слова. – Остальные деньги…
– Заткнись! – рассеянно оборвал Виноградов.
Но Аркадий Борисович продолжал:
– Я должен был только доставить деньги в Штаты. И получить за это триста тысяч, двадцать процентов. Этой суммы вполне хватило бы, чтобы здесь обосноваться! Мне бы и с получением статуса беженца помогли, и вообще… Но вы меня ограбили! И не только меня – теперь придется объяснять, куда я дел двести тысяч долларов.
– Ну и объясняйся…
– Поймите, хозяева – очень серьезные люди! В конце концов, даже неплохо, что вы появились… – Аркадий Борисович изобразил внезапно осенившую его мысль.
– А ты думаешь – я стану с ними встречаться? – Тут Виноградов как-то очень по-блатному сплюнул.
– Придется. Если попытаетесь забрать из хранилища деньги. Да, вот еще что… Не дай Боже, произойдет со мной несчастный случай! Машина собьет, или случайные хулиганы подстрелят… И код, и номер карточки меняются автоматически, сразу же.
– Хитрожо-опые вы тут все, с-суки! – Чувствовалось, что агрессор растерян. Очевидно, он не слишком представлял себе банковско-депозитную систему США и готов был поверить словам Шерешевина.
– Это мафия, молодой человек… мафия! Она не прощает, когда кто-то пытается затронуть ее интересы. – Аркадий Борисович решил, что нужная линия нащупана, и принялся развивать успех: – Вы человек смелый, решительный, но… одиночка! Вас сомнут и не заметят.
– Это мы еще поглядим, – возразил Виноградов, но уже без особой уверенности в голосе. Инициатива целиком принадлежала хозяину номера.
– Давайте так… Расстаемся – и сегодняшней встречи не было. С хозяевами по поводу отнятых вами денег я разберусь сам.
– Ага, конечно! И я для этого сюда тащился… Слушай, не долби мне мозги, ладно? Плевать, кого ты там в России кинул – фирму коммерческую, государство или у братвы общак. Поделись – и живи себе дальше!
– Это не мои деньги…
– Вот упрямый! Если мне их все равно не видать, так ведь живым-то ты мне как раз меньше всего нужен. Уловил?
Аркадий Борисович сглотнул застрявший в горле комок:
– Вас запомнил портье… И вообще!
– Пусть это тебя утешает – на том свете. Не хотелось, конечно, новую жизнь начинать с мокрухи, но…
– Подождите! Нельзя же так сразу… Не могу в наручниках.
– Чего это ты не можешь?
– Есть одна идея. Расстегните! Да не бойтесь вы…
– Ладно. – С видом человека, уверенного в своем физическом превосходстве, Виноградов перевернул соотечественника лицом вниз и поворотом ключа ослабил один из браслетов. – Дальше что?
– Подайте, вон там, листок бумаги и ручку…
– Это уже лучше! – Майор повернулся, чтобы взять со стола стопку фирменных бланков, и в тот же момент получил не болезненный, но сильный толчок – расстояние между ним и хозяином номера увеличилось ровно на длину ног Аркадия Борисовича. – Ах ты сука…
Выигранной дистанции недавнему старшему научному сотруднику, выбравшему свободу, хватило, чтобы добраться до кнопки пожарной сигнализации. Электроника взвизгнула, отозвавшись на всех постах сиреной и световыми бликами.
– Ладно, бля, – я вернусь! – Оба понимали, что риск для Виноградова увеличивается с каждой долей секунды. Убить Шерешевина он бы, может, и успел – но скрыться незамеченным удалось бы вряд ли.
Глядя на замершего в углу с оттопыренными кулаками Аркадия Борисовича, майор шагнул к выходу. Открыл дверь, обернулся:
– Наручник спрячь – болтается…
В коридоре он вежливо посторонился, пропуская спешащих навстречу людей: обитателю номера предстояло серьезное разбирательство с администрацией. Но главное – множество свидетелей, включая портье и бармена, могли под присягой подтвердить, что во время ухода Виноградова постоялец оставался живым.
…Владимир Александрович всегда считал, что лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Вот и сейчас – повода для разочарования в Шерешевине не было. Постоялец, конечно же, сам догадался – изобразил пьяного, долго и путано извинялся на ломаном английском и в конце концов выпроводил все-таки сотрудников отеля. Во всяком случае, Виноградов услышал уже только последние реплики и мягкий стук закрывшейся за незваными посетителями двери.
Раньше подключиться было невозможно – время требовалось на то, чтобы спуститься, выйти из гостиницы, пересечь улицу и найти в парке подходящую скамейку. Уже на ходу майор вытащил из кармана наушники, надел и нажал на кнопку воспроизведения. Теперь он ничем не отличался от миллионов разновозрастных и разнополых любителей музыки по всем уголкам планеты – оставалось только принять отсутствующе-идиотский вид и начать слегка подергиваться при ходьбе. А уж здесь, в Центральном парке, это выглядело более чем естественно – с индивидуальными плеерами не расставались многочисленные бегуны и любители велосипедов, веселая компания азиатов-тинейджеров и даже мусорщик-негр. Исключение составляли, пожалуй, только совсем уж малые дети и старушки консервативного склада.
