– Хорошо. – Судя по всему, ни останавливаться, ни сворачивать куда-либо за своим «кладом» Аркадий Борисович не собирался. Виноградову даже стало как-то не по себе – может, Шерешевин просто за птичкой-уточкой ездил? А валюта хранится совсем в другом месте… Тем более что до оживленной Мурманской трассы оставалось всего ничего.
– Три патрона спалил, – поплакался на судьбу Виноградов. – А цены – кусаются!
– Да… Так ведь и раньше: выстрел впустую – считай, буханка хлеба улетела.
– Точно! Патрон тогда двенадцать копеек стоил, и ржаной – четырнадцать, – хмыкнул Владимир Александрович. – А сейчас и то и другое примерно по две тысячи… Послушайте, а лесник здесь тоже такой же алкаш, как и егерь?
– Не-ет… Арнольдыч – из эстонцев, вообще почти не пьющий. Раньше, до разделения, сам управлялся – и по охоте, и по лесу. А теперь получается: елка его, а заяц под елкой – по другому ведомству.
– Дурдом! Осторожнее…
– Вижу. – Шерешевин уже сбрасывал скорость до шестидесяти. – Вот ведь послала нелегкая…
– Только движок не глушите, – напомнил Виноградов.
Сразу же за очередным изгибом бетонки прижалась к обочине милицейская машина. На водительском месте, откинувшись почти до упора, кемарил вчерашний спутник Вадима – в форменной куртке без погон и со сползшей на нос фуражкой.
Снаружи, присев на багажник, лениво поигрывал жезлом Освальд – он достаточно натурально изображал старшего сержанта, измученного похмельным синдромом.
При появлении одинокого автомобиля «гаишник» встрепенулся и коротко двинул в сторону обочины полосатой «волшебной палочкой».
– Дать десятку? – участливо и с полным пониманием полез в карман Виноградов.
– Посмотрим. – Аркадий Борисович припарковался, где было приказано, и опустил стекло со своей стороны: – Здравствуйте!
– Здравия желаю… Инспектор дорожно-патрульной службы Коровин. Документики попрошу!
– Пожалуйста.
– Та-ак… С охоты?
– Да, товарищ старший сержант! – расплылся в улыбке Шерешевин. – Открытие сезона…
Не выпуская из рук техпаспорт и водительское удостоверение Аркадия Борисовича, Освальд обшарил взглядом салон и переключил внимание на Виноградова:
– Тоже с охоты?
– Да, конечно, – кивнул Владимир Александрович и условным жестом дотронулся до козырька своей камуфлированной кепки-«афганки».
– С оружием все в порядке?
– В каком, простите, смысле?
– Очень много незарегистрированного… Давайте-ка багажничек посмотрим!
– Да, пожалуйста. – Вид у Шерешевина был не слишком довольный, но вполне естественный. Так же естественно он потянулся к ключам в замке зажигания, но в последний момент спохватился: – Извините… Мне глушиться нельзя – без аккумулятора еду. Ребята дали на базе завестись только, мой замкнуло намертво.
– Замкнуло… Значит, придется ключик с колечка отцепить! А то хитрые все такие…
– Послушайте, командир, – встрял Владимир Александрович. – Может – того? Штраф на месте, и мы поехали?
Получилось некстати.
– А за что это – штраф? Так вот сразу?
– Ну, мало ли… Все мы люди, все человеки, командир!
– Документы имеются? – посуровел «старший сержант». – Выйдите из машины! И вы тоже…
– Ради Бога, – фыркнул Виноградов. Выбираясь наружу, он заметил, что второй «гаишник» уже внимательно следит из-за руля за развитием событий. – Делать, что ли, нечего?
– Разберемся! Водитель, вас не касается?
– Да-да, я уже… – Шерешевин неловко дернулся и повернул остававшийся в замке зажигания ключ. Машина заглохла. – Вот, черт его!
– Открывайте.
– Секундочку… Уже иду!
Ничего для себя интересного или криминального бдительный «инспектор» в багажнике не обнаружил:
– Можете закрывать.
– Послушайте, командир! – проявил инициативу Владимир Александрович. – Может, вы хоть тогда завестись нам от своего аккумулятора дадите? Раз уж так получилось…
– Почему же не дать? – Видно, что проверяющий чувствовал себя несколько виноватым. Но лица терять не хотел. – Это чьи вещи – в салоне? Ваши?
– Вон мое, а это – водителя…
– Предъявите!
– Зачем это еще? На каком основании? – Возмутившись для порядка, Владимир Александрович расстегнул рюкзак: – Любуйтесь!
– Ладно… Вы тоже – предъявите.
– Товарищ старший сержант! – неожиданно занервничал Шерешевин. – Отпустите нас, а? Еще заводиться сейчас, потом ехать…
– Поедете, – пожал плечами «инспектор». Вид у него был упрямый – вроде носорога на тропе войны. – Ну?
– Я буду жаловаться! Вы не имеете никакого права делать обыски без санкции прокурора, ясно? – Аркадий Борисович покраснел и стал даже несколько выше ростом.
– Жалуйтесь. – В такой ситуации всякий уважающий себя милиционер должен был разозлиться. – Будете требование выполнять или оформим протокольчик? За злостное неповиновение…
– Нате! – Шерешевин дернул в сердцах за шнуровку своего рюкзака – отчего она еще больше запуталась. – Ну вот…
Это получилось у него довольно ловко. Но еще более подогрело желание Освальда поинтересоваться, что же там все-таки внутри.
– Не торопитесь. Не надо нервничать!
– Прекратите издеваться! Я так этого не оставлю… Вы в каком районе работаете? Кто начальник ГАИ?
– В чем дело? Что вы кричите?
– Товарищ… майор! – Боясь ненароком понизить собеседника в звании, Шерешевин повернул голову к подошедшему милиционеру. – Он уже просто не знает, к чему прицепиться! Нам теперь не уехать даже…
– В чем дело, Коровин? – Ясно было, что лепет водителя офицера интересует мало.
– Да вот… Отказывается предъявлять багаж! Может, у него бомба краденая? Или наркотики.
– Господи, ну о чем вы говорите… Какая бомба? Господи!
– Гражданин, придется предъявить.
– Это безобразие! Я буду жаловаться!
– Коровин, составляй протокол… И чего вы себе приключений на задницу ищете?
– Ну ладно… – Аркадий Борисович повозился немного и открыл рюкзак. Одной рукой вытащил темный брезентовый сверток, другой – растянул открывшуюся горловину. – Довольны?
– А это – что? – не поддался на манипуляцию «Коровин».
– Где? – То, что Шерешевин держал в руке, Владимир Александрович сначала принял за ватную куртку.
– Вот это у вас – что такое?
– Вещи мои… белье мокрое!
– Покажите! – скомандовал Освальд и, не дожидаясь ответа, потянул край материи на себя. – Е-мое…
