– Я думаю, с ним случился припадок и медицина была бессильна. А этот человек пришел сообщить маме скорбную весть, – загробным голосом проговорила Филлис.
– Глупости, – энергично возразил ей Питер. – С какой стати тогда бы маме вести его в комнату Джима? Слышите? – указал он наверх. – Там дверь открылась. Сейчас они спускаются. Сделаем щелочку в нашей двери.
Чуть приоткрыв ее, он поймал на себе осуждающий взгляд Бобби и тут же принялся возражать на ее невысказанный упрек:
– Это совсем не подслушивание. Потому что никто не разводит секретов на лестнице. Да и не может у мамы секретов быть с человеком доктора Форреста, а нам ведь ясно, что это именно он.
– Бобби! – послышался голос мамы.
Они отворили дверь. Она смотрела на них, перегнувшись через перила лестницы.
– Приехал дедушка Джима. Вымойте руки и лица и выходите. Он хочет с вами увидеться.
– Вот, – сказал Питер. – А мы с вами даже такого не предположили. Миссис Вайни, дайте нам поскорее горячей воды, а то мы все черные, как ваша шляпка.
Все трое и впрямь сейчас были ужасно грязные, потому что средство, которым чистят бронзовые подсвечники, отнюдь не делает чище того, кто занялся этим делом.
Они еще были в процессе мытья, когда шаги и голос, спустившись вниз, переместились в гостиную. И так как вытереть совсем насухо отмытые лица и руки – дело чересчур долгое, а посмотреть на дедушку Джима им не терпелось, они поспешили на встречу с ним, хоть и достаточно чистые, но в весьма недосушенном виде.
Мама сидела на деревянной скамейке, встроенной в подоконник. А в кресле, которое так любил папа, когда они еще жили на прежнем месте, расположился…
ИХ СОБСТВЕННЫЙ СТАРЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН!
– Ну ничего себе! – вырвалось у Питера еще прежде, чем ему пришло в голову поздороваться, ибо, как он объяснил это позже, его потрясение в тот момент было столь велико, что все правила вежливости просто забылись, не говоря уж о своевременном их применении.
– Это наш собственный старый джентльмен, – вытаращилась на гостя Филлис.
– О-о, это вы, – ошарашенно протянула Бобби.
Затем они все-таки вспомнили, что у них есть манеры, и нестройным хором воскликнули:
– Здравствуйте!
– Это дедушка Джима, мистер… – назвала мама фамилию старого джентльмена.
– Потрясающе, – выдохнул Питер. – Прямо как в книге. Правда, мама?
– Да, очень похоже, – улыбнулась она. – Впрочем, в жизни порой происходят не менее удивительные события, чем в романах.
– Я очень рада, что это вы, – объявила Филлис. – В мире полно ведь других старых джентльменов, и дедушкой Джима мог оказаться любой, кто угодно.
– Послушайте, – насторожился вдруг Питер. – Вы случайно от нас увезти его не собираетесь?
– Не сейчас, – ответил ему старый джентльмен. – Ваша мама любезно ему позволила здесь остаться. Я предлагал ей прислать сиделку, но она вызвалась выхаживать его сама.
– А как же ее истории? – полюбопытствовал Питер, прежде чем кто-то успел ему помешать. – Без них нам и Джиму нечего будет есть.
– Да все в порядке, – поторопилась вмешаться мама.
– Насколько я понял, вы доверяете своим детям? – с одобрением поглядел на нее старый джентльмен. – И не стараетесь их оградить от насущных проблем?
– Именно так, – подтвердила она.
– Тогда я тоже позволю себе ввести их в курс нашего с вами маленького контракта, – улыбнулся он. – Ваша мама согласилась на время оставить свою работу и стать заведующей моим госпиталем.
– Ой, – растерялась Филлис. – Значит, нам всем придется теперь уехать из этого дома, и от железной дороги, и от всего-всего…
– Нет, нет, дорогая, – немедленно возразила мама.
– Наш госпиталь носит название «Госпиталь-с-тремя-трубами», – подхватил старый джентльмен. – Единственным и, очень надеюсь, первым и последним его пациентом будет мой невезучий внук Джим, а в состав персонала войдут кроме вашей мамы горничная и кухарка.
– А потом мама сможет опять заняться своей работой? – полюбопытствовал Питер.
– Там будет видно, – с загадочным видом проговорил старый джентльмен, покосившись на Бобби. – Возможно, за это время случится что-то настолько хорошее, что у нее отпадет нужда.
– Но я люблю писать, – сказала мама.
– Догадываюсь, – кивнул старый джентльмен. – И отнюдь не намерен вам в этом препятствовать. Но, как вы совершенно верно недавно заметили, не только в книгах, но и в реальной жизни случаются иногда замечательные события, правда? Можно сказать, что именно их ожидание нами и движет большую часть нам отпущенных лет. Вы мне позволите еще раз нанести вам визит и навестить внука?
– Ну конечно, – ответила мама. – Вы даже не представляете, как я рада, что вы позволили мне его выходить. Он такой милый мальчик.
– Он ночью все время звал: «Мама! Мама!», а я проснулась и слышала, – сообщила Филлис.
– И он, конечно, имел в виду не меня, – шепнула мама детей старому джентльмену. – Поэтому я и хочу, чтобы он остался у нас.
Гость поднялся из кресла.
– Я просто безмерно доволен, мама, что ты согласилась оставить Джима у нас, – обозначил свою позицию Питер.
– Заботьтесь о маме, мои дорогие, – проникновенно проговорил старый джентльмен. – Она из тех редких женщин, что на вес золота.
– И это правда, – прозвучала, как эхо, реплика Филлис.
– Да хранит вас Бог, – взял маму за руки старый джентльмен. – И Он вас будет хранить, я уверен. Но где моя шляпа? Ах, вот она, – уже увидал он. – Бобби, ты не проводишь меня до калитки?
И возле калитки он, словно замешкавшись, ей сказал:
– Я получил от тебя письмо. С твоей стороны замечательно, что ты мне его послала, но в данном случае в этом не было никакой нужды. Я прочитал о деле вашего папы, когда о нем писали в газетах, и оно сразу вызвало у меня большие сомнения. А познакомившись с вами и выяснив, кто вы такие, я принялся наводить справки. Удалось мне пока не очень-то много, однако надежда есть, моя милая.
– Ой! – у Бобби перехватило дыхание.
– Да, да, – покивал старый джентльмен. – Осмелюсь даже сказать, большая надежда. Но все-таки подержи, пожалуйста, это еще какое-то время в секрете. Очень не хочется огорчать твою маму напрасными ожиданиями.
– Но ведь они не напрасные, – широко распахнув глаза, смотрела на него Бобби. – Я знала, что вам удастся, поэтому написала вам. Они не напрасные, правда?
– Естественно, нет, – отвечал ей он. – Будь по-другому, я бы вообще не стал тебе ничего говорить. Но повторяю: надежда есть.
– И вы не думаете, что наш папа такое мог сделать? – по-прежнему не мигая смотрела на него Бобби.
