Впрочем, анатомические особенности Кузнеца нам не сильно помогли. По-любому отстреливаться на бегу – дело неблагодарное. Оружие трясет, как следует не прицелишься, и сам ты продолжаешь оставаться удобной ростовой мишенью, пусть даже с глазами на затылке. Поэтому когда пуля просвистела возле моего уха, слегка опалив мочку раскаленным воздухом, я рявкнул:
– Ложись!
И лично подал пример, шлепнувшись на пузо и проехав по инерции на нем сантиметров двадцать. Впрочем, я тут же развернулся на сто восемьдесят, одновременно переводя СВД из положения за плечом в боевое.
Конечно, городской придорожный кустарник не лучшее укрытие для стрелка, но хоть силуэт размывает, усложняя противникам прицеливание. Поэтому мы с Кузнецом шустро откатились в кусты и принялись отстреливаться.
Можно сказать, что нам повезло.
Противники наши были изрядно поддатыми, и по этой причине экстремально смелыми. Они неслись за нами плотной толпой особей в тридцать, стреляя на бегу и матерясь так, что, наверно, в Дитятках было слышно. Были бы потрезвее, наверняка сообразили спокойно принять положение для стрельбы с колена, пару раз нажать на спуск – и больше ни за кем не надо было б бежать.
Но момент они упустили.
За что и поплатились…
За две секунды я выстрелил дважды – и двое мутантов с разбегу протаранили асфальт простреленными головами. Справа от меня грохотал одиночными автомат Кузнеца, и результаты этой стрельбы были не менее впечатляющими. Если не более.
Автоматная пуля (как и винтовочная) на расстоянии до пятидесяти метров шьет живое тело навылет, оставляя в нем отверстие относительно небольшое по диаметру. Но к прокаченному артефактами АКСУ это ни в коей мере не относилось. Его пули проделывали в телах мутантов рваные, кровавые, сквозные дыры, сквозь которые можно было просунуть руку.
При этом выглядело это так: бежит себе мут, раззявив пасть в злобной гримасе, и вдруг останавливается, почуяв неладное. Опускает взгляд – и оружие невольно вываливается из его лап. Удивительно наверно увидеть в своей груди сквозную дырищу, словно просверленную земляным буром. Потом, понятное дело, приходила боль, и мутант падал, тщетно пытаясь зажать лапами поток кровищи, хлестанувший из раны…
Я такое тоже видел впервые. Что самое удивительное, при эдакой разрушительной силе пули Кузнеца не имели останавливающего эффекта. То есть, их скорость была просто невообразимой. Думаю, такими боеприпасами без разницы что вражьи тела, что танки насквозь прошивать…
Я опустошил свой магазин, и пока перезаряжал винтовку, Кузнец продолжал весьма эффективно вести огонь на поражение. Потом я начал стрелять снова, и мой напарник (по-другому уже не скажешь) тоже смог сменить магазин, без церемоний вытащив его из моей разгрузки. Это правильно. В бою всякие там реверансы, типа «нельзя ли в вас патронов позаимствовать?» – лишние. Это после боя можно налить товарищу стакан за то, что патронами выручил. А можно и обойтись – сегодня он тебе помог, завтра ты ему. И каждый раз считаться за помощь такого рода – в общем-то, тоже лишнее. Если, конечно, это реально твой товарищ, а не неясный хмырь, пытающийся за твой счет в рай въехать…
После того, как муты за считаные мгновения потеряли половину личного состава, хмель из их голов выветрился на удивление быстро. Пристяжь Орфа попадала на асфальт и сосредоточила огонь на кустах, за которыми мы скрывались. На наши головы посыпались веточки и колючки, срезанные пулями. Еще немного, и струи свинца нащупают нашу позицию – откровенно говоря, очень и очень неважную.
– Давай за мной! – рявкнул Кузнец, сноровисто отползая за угол ближайшего здания. На мой взгляд, маневр не очень удачный. Отстреливаться из-за угла дело гиблое. Обойдут дом, и расстреляют с двух сторон.
Был и второй вариант – бежать между домами, но мне такое тоже было не по душе. Конечно, на войне и заячьи маневры годятся, если есть возможность уйти от превосходящего количества вражьей силы. Но я уже видел, как в окнах близлежащих зданий мелькают чьи-то тени – не иначе, стрельба разбудила тех, кто так любит живую, теплую кровь. Уже было понятно – Чернобыль-2 не вымер. Город-призрак просто спал до той поры, пока на асфальт не плеснуло кровью, и ее запах не разнесся по переулкам меж домами…
Дьявол, похоже, ничего не оставалось, как реально бежать за Кузнецом, так как выхода в данной ситуации я не видел. Зато услышал, как хлопнула невдалеке подъездная дверь. Потом еще одна… Из домов выбегали любители свежей крови, чтобы присоединиться к погоне.
М-да, признаться, я не был готов к подобному повороту событий. А к какому был готов? Как всегда, сунуть башку в пекло, и дальше расхлебывать по ситуации? Это мы запросто, это по-сталкерски, это мы умеем. До поры до времени…
Все эти мудрые мысли роились у меня в голове, пока я мчался рядом с шестиглазым мутантом, стреляя во все, что двигалось впереди, выскакивало из подъездов, высовывалось из окон, шевелилось на крышах. Совесть меня не мучила: каждая из фигур – что человеческих, что мутантьих, – появлявшихся в поле моего зрения, была вооружена, и пыталась это оружие направить на нас с Кузнецом. Просто я старался стрелять быстрее, и у меня это пока что получалось.
Кузнец тоже стрелял – в своей манере. Бежал вперед, а стрелял назад. Удобно, блин, в наше неспокойное время иметь глаза и на лице, и на затылке… Слишком уж много желающих выстрелить в спину – что в Зоне, что на Большой земле. И в прямом, и в переносном смысле…
Мы бежали какими-то кривыми, тесными переулками, которые вряд ли могли быть в настоящем Чернобыле-2, меж двухэтажных домов с двускатными крышами, которым самое место в старых кварталах Киева, а не в военном городке. И я видел, что Кузнец бежит не наобум – он явно знал дорогу. Поэтому я, не задавая лишних вопросов, бежал рядом и стрелял, стрелял, стрелял, на ходу перезаряжая винтовку…
Наконец мутант свернул в очередной тесный переулок – и остановился. Понятное дело, почему он так резко замер на месте.
Между домами колыхалось марево, едва заметное при солнечном свете. Вернее, не просто марево, а несколько едва заметных, чуть мерцающих сгустков неведомой энергии, повисших в нескольких сантиметрах над асфальтом. Очень они напомнили мне жуткую аномалию «Слепой гром», которую выдает лишь незначительное локальное искажение реальности, эдакое дрожание пространства, словно горячий воздух в полдень над железной крышей. Только эти почти невидимые сгустки были побольше размерами, примерно метра два в диаметре. И было их в этом переулке довольно много, штук десять наверное.
Никакой сталкер будучи в здравом уме в «Слепой гром» не сунется, тем более в такой здоровый. Погибнуть не погибнешь, а ослепнешь гарантированно. Загремит, загрохочет, долбанет по перепонкам так, что искры из глаз посыплются. И те искры будут последним, что ты увидишь на этом свете…
Однако Кузнеца, похоже, не пугала перспектива остаться без своих многочисленных гляделок. Он шагнул вперед и… начал аккуратно пробираться меж сгустками искривленного пространства. Что он делает? Может, ему в камере, когда я бетонобоем стену вынес, все-таки кирпичом по башке прилетело?
