Я увидела, что гражданка Лукашенко лежит на кровати, а обстановка номера не нарушена, беспорядка никакого нет. В этот момент как раз прекратил звонить телефон, и я устно обратилась к гражданке Лукашенко. Не получив никакого ответа, я подошла ближе и потрогала лежащую за руку, после чего поняла, что она мертва.
Такой вывод я сделала из отсутствия у гражданки Лукашенко пульса и холодной кожи на запястье.
Мы сразу же сообщили о случившемся в милицию и вызвали „скорую помощь“, потом вышли и закрыли за собой дверь. Вскоре появились сотрудники милиции и начали проводить проверку».
Денис положил исписанную страницу на стол и сглотнул накопившуюся слюну:
– Так?
– Все правильно, – с достоинством кивнула Тамара Степановна.
– Тогда вот здесь напишите… Нет, вот здесь: «С моих слов записано верно, мне прочитано. Замечаний и дополнений не имею». Поставьте подпись. Спасибо огромное!
– Чего уж теперь… Сейчас позову Захаренкову.
Опрос дожидавшейся в вестибюле уборщицы носил характер еще более формальный и занял совсем немного времени. Очень опрятная, сухонькая женщина предпенсионного возраста сообщила только, что действительно дважды за время проживания гражданки Лукашенко прибирала в занимаемом ею номере гостиницы «Рубеж».
Это происходило в отсутствие самой гражданки Лукашенко, ничего подозрительного она в номере не видела, посторонних там тоже не было.
– А сегодня ее уже увезли…
– Больше вы, значит, ничего по существу заданных вопросов сообщить не можете? – нахмурился оперативник.
– Ничего! – испугалась уборщица.
– Точно? Или не хотите? – Он уже начал входить во вкус своей новой роли.
– Нич-чего… – У многострадального послевоенного поколения страх перед представителями власти накапливался в организме годами, как соли тяжелых металлов. Можно было говорить даже об определенных изменениях на генном уровне. – А что – нужно?
– Ладно. – Денис прочитал в глазах собеседницы почти нескрываемую готовность подтвердить и подписать все, что прикажут, и ему стало немного стыдно: – Идите!
Вернулась Тамара Степановна:
– Простите, я еще нужна вам?
– Да нет, наверное.
– Я насчет регистрационных карточек распорядилась, Таня уже снимает копии. А что насчет вещей?
– Каких вещей?
– Ну, которые в номере?
– Да, конечно… – сообразил Денис. Ведь что-то такое по этому поводу советовал майор из пресс-службы, но за ночь его рекомендации просто вылетели из головы. – Они еще там?
– Мы ничего не трогали. На всякий случай.
– Правильно, – похвалил Нечаев, чтобы хоть как-то отреагировать. Потом все же решился: – Простите… А что обычно у вас в таких случаях делают?
Тамара Степановна восприняла вопрос как должное – она работала с людьми не первый год и никаких иллюзий по поводу профессионального опыта и мастерства посетителя не испытывала.
– Мне самой, слава Богу, не приходилось сталкиваться, но по старой инструкции полагалось составить с милицией опись, а потом вы должны забрать.
– Видите ли, – засомневался Нечаев, припоминая, что рассказывали на лекциях. – Если будет возбуждено уголовное дело, то конечно! А пока я даже не…
– Да, кстати – уже выяснилось, отчего она умерла?
– Пока нет. Эксперты еще работают.
– Жалко девочку, – вздохнула Тамара Степановна. – Совсем молодая!
– Всех жалко, – глубокомысленно повторил Денис фразу из какого-то старого фильма. – Молодых, старых… Ей еще повезло – во сне, без мучений.
– Да, – припомнила хозяйка кабинета. – Так что с ее вещами делать-то?
– Может, пока так оставим? – Меньше всего Нечаев был настроен сейчас перетряхивать женское белье и содержимое карманов покойницы.
– В номере? – засомневалась Тамара Степановна. – А надолго?
– Хотя бы до завтра. – К тому времени можно будет посоветоваться с начальством и более опытными коллегами, взять какой-нибудь образец описи…
– Ладно, как скажете! – Женщина, судя по всему, тоже вымоталась за прошедшие сутки, и лишние хлопоты были ей ни к чему. Пусть и следующая смена поучаствует…
Она сделала пометку на расстеленной по столу гостиничной «шахматке»:
– Значит, пока номер из эксплуатации выводим?
– Да, мало ли!
– Ладно. Тем более что свободных одноместок полно, населенность у нас последнее время слабенькая…
– А почему? – удивился Денис. – Дорого?
– Средне. Но район не самый престижный, от центра далековато. К тому же про нас мало кто из приезжих знает – раньше ведь из-за «режима» нигде не светились, да и теперь почти никакой рекламы.
– Жаль. У вас тут неплохо.
– Еще бы! Если взяться с умом, по-хозяйски… – Чувствовалось, что тема затронула собеседницу за живое.
– Ну кто-то же все-таки приезжает?
Тамара Степановна отмахнулась:
– Раньше, бывало, даже бронь министерскую приходилось снимать, столько желающих в вестибюле толпилось: инженеры-«оборонщики», командированные… А сейчас? Три четверти гостиницы в простое, на одних старых клиентах да своих родных-знакомых далеко не уедешь!
– Значит, без этого номера можно будет пару суток обойтись? Никто претендовать не станет?
Женщина не сдержала улыбку:
– Ой, бросьте! Не те времена.
– В крайнем случае всегда можно будет все быстренько собрать и положить пока в камеру хранения. Верно?
– Разумеется.
– Спасибо, Тамара Степановна! Я вас очень задерживаю, да? – сочувственно и виновато посмотрел Денис на хозяйку.
Как оказалось, тон был выбран безупречно.
– Ох, ну что же поделаешь! – колыхнулась дородная собеседница. В глазах ее промелькнуло почти материнское снисхождение, и Нечаеву показалось, что сейчас его погладят по стриженой макушке. – Может, еще кофейку?
– Нет, спасибо, не беспокойтесь. Сейчас сам схожу в службу размещения, девушка ваша мне передаст документы – и всё! На сегодня достаточно. Ее ведь, кажется, Таня зовут?
– Да, Танюша…
– А по отчеству?
– Можно без отчества!
Не слушая возражений, Тамара Степановна выбралась со своего места и лично сопроводила оперативника через пустынный и гулкий холл:
– Танечка, где ты?
– Здесь, уже заканчиваю! – моментально высунулась из приоткрывшейся в глубине за стойкой двери уже знакомая симпатичная дежурная. Воздух наполнился сонным журчанием ксерокса, резко пахнуло озоном. – Чуть-чуть осталось, ладно?
