Виноградов попробовал на всякий случай застонать, но тут же схлопотал рукояткой пистолета в висок:
– Заткнись! Только крикнешь – пристрелю. Телевизор все равно громче.
Владимир Александрович покосился на экран – да, господин Юргенс позаботился даже о выборе программы. Шло что-то вроде нашего «Поля чудес» или «Проще простого»: идиотские рожи, смех, вопли, сопли и аплодисменты переменной интенсивности. Регулятор звука был установлен достаточно громко – но так, чтобы особо не досаждать соседям.
Действительно, никто даже не сообразит ничего. Мало ли, что за крики! Может, это кому-то несут «приз в студию»? А пистолет с глушителем и вообще…
– Чего надо? – только теперь до Виноградова дошло, что незваный гость говорит по-русски без малейшего акцента.
– Откровенности.
Оставалось только сглотнуть слюну – она была с привкусом собственной крови:
– Всего-то… Ты кто такой?
– Не хами, козел! – «Немец» сделал что-то невидимой Владимиру Алдександровичу рукой, и по телу ударила короткая волна боли. Одновременно, гася животный крик огромная ладонь его прикрыла майору лицо:
– Понял?
– Понял! Больше не буду. – Виноградов никогда и ни с кем не спорил в подобных ситуациях.
– Кто ты такой?
Пришлось представиться: фамилия, имя, отчество…
– Врешь ведь, сука! Повторить? – рука «немца» опять потянулась куда-то вниз.
Майор непроизвольно выгнулся:
– Не надо… Слушайте, если меня мучить, я назовусь даже папой римским. Или покойным президентом Кеннеди!
– Тогда отвечай, только очень быстро и внятно. Зачем сюда приехал?
– На деловую встречу.
– С кем?
– Судя по всему, с вами.
– Кто тебя послал? Конкретно! Ты мне, бля, вола тут не крути.
– Послушайте, какая разница! Вы ведь что-то хотите продать? А я как раз представляю возможного покупателя…
Снова ладонь перекрыла воздух и болевой удар, казалсь, вывернул наизнанку каждую клеточку организма. В этот раз Виноградову удалось на несколько секунд потерять ощущение реальности – и первое, что он увидел, придя в себя, была факсовая копия какой-то фотографии:
– Правда, на тебя совсем не похож? Хорошо, я после той первой встречи засомневался – попросил «братков» переслать из России ещё и портретик курьера… На всякий случай!
Человек, называвшийся не так давно господином Юргенсом, убрал бумагу в карман и продолжил:
– Вот кто должен был прилететь! А появляешься ты. Почему? Не желаешь говорить… Попробуем ещё раз?
– Не надо больше!
– Сам напросился. Ну?
– Я и не должен был походить на того парня…
– Больше всего ты похож на мента, – прошипел непрошеный визитер. – На мента, работающего под прикрытием!
– Угадали.
– Не понял? – удивился «немец».
– Одно другому не мешает…
– Говори!
Некоторое время Владимир Александрович потратил на изложение придуманной специально для такого случая людьми Генерала «легенды». В интересах пущей убедительности ему пришлось несколько раз запинаться и ломать безупречную стройность повествования – тогда собеседник немедленно и охотно применял болевой шок… После чего допрос опять возвращался в деловое русло.
Наконец, «господин Юргенс» решил, что информации достаточно:
– Значит, это у тебя теперь есть два с лишним миллиона долларов?
– У меня? Нету! – Виноградов представил себе уютный прибалтийский кабачок и рыжую физиономию «одинокого волка» по фамилии Френкель:
– Они есть у моих друзей.
– Где?
– Видите ли, господин Юргенс… После того, как погиб мой предшественник, друзьям пришлось принять некоторые дополнительные меры предосторожности.
– Какие? – Виноградовская версия убийства курьера в Москве, очевидно, не противоречила имевшейся у «немца» информации.
– Ну, например, я никак не могу ответить на ваш вопрос. И не потому, что не хочу, а потому, что просто не знаю! Мне не положено знать.
– Логично, хотя… – собеседник сделал движение, будто снова готов прибегнуть к «детектору лжи». И нехорошо осклабился, увидев судорожную реакцию беспомощного человека:
– Зачем же они тебя прислали, такого красивого? Без полномочий, без чемоданчика…
– На разведку. Руки развяжите, а то совсем невмоготу!
– Потерпишь. Не так уж долго осталось.
Помолчали, обдумывая ситуацию. Первым заговорил хозяин положения:
– Что ты должен узнать?
– Нужно убедиться в том, что моих друзей здесь не «кинут». И что это не полицейская ловушка.
– Интере-есно! Каким же образом?
– Я профессионал. Я умею.
– Да ну? Профессионал… – хмыкнул «господин Юргенс», красноречиво оглядывая связанного майора:
– Что же ты, профи, так влип?
– Расслабился.
– Быва-а-ает! Японцы говорят – и обезьяна срывается с дерева… Умирать не хочешь?
– Пока нет. Не хочу.
– А придется…
– Ну и глупо… Вместо хорошего бизнеса получите гнилую разборку. Тебе-то что, но вот тех твоих, с кем на теплоходе договаривались – их доста-анут. Обязательно достанут, поверь!
– За что же?
– За подставу.
– А никто ничего не докажет!
– А никто ничего доказывать и не будет! Чай, не в суде присяжных, верно? – Сейчас от красноречия и актерских способностей Владимира Александровича зависила его жизнь. Требовалось постараться:
– Ну, а тебя уже свои сами порешат, когда узнают, из-за чего сыр-бор разгорелся. Так что, встретимся на том свете! И очень скоро…
«Немец» насупился. Уличное освещение за окном делало его лицо неестетсвенно плоским и морщинистым.
– Хорошо. Допустим, я тебя сейчас развяжу. Что станешь делать?
Владимир Александрович ответил не раздумывая:
– Дам тебе в морду!
– Хм-м… А потом?
– Потом – посмотрим.
Снова помолчали. Телевизионное шоу кончилось и теперь под тихую, грустную музыку компьютерная графика показывала погоду на планете. В Санкт-Петербурге была переменная облачность без осадков, температура двенадцать-четырнадцать градусов.
По Цельсию, разумеется…
– Как ты будешь докладывать результаты?
– Вернусь – доложу…
– Врешь! Должен быть способ экстренной связи. У вас ведь осталось всего три дня, верно?
