— С тебя триста франков, как договаривались.
Виктор достал из кармана три банкноты, протянул их девушке. Та подняла бумажки на свет, проверив водяные знаки, потом убрала деньги в сумочку.
И стала медленно раздеваться в двух метрах от Виктора.
Тот стоял, как завороженный наблюдая за француженкой.
— Вперед, вперед! — жестом руки девушка подбодрила его, снимая с себя тонкие трусики.
Одинцов быстро обнажился, повесив одежду на стоящий рядом с зеркалом стул.
Они стояли голые друг напротив друга и молчали…
Француженку можно было бы назвать красивой, но все впечатление портило холодное выражение ее зеленых глаз.
Кровь сильным потоком пульсировала по телу мужчины.
Наконец, девушка начала действовать…
Она нагнулась и проворно одела резинку. Потом поцеловала внизу и потянула Виктора на кровать.
Он лег на черную простынь рядом с ней и попытался погладить ее кожу между ног.
Девушка решительным жестом отвела руку Одинцова и знаками показала: трогать нельзя!
Он потянулся губами к шее путаны, но та опять резко дернулась: целовать нет необходимости!
И показала на пальцах, дополняя знаки простыми фразами: первые пять минут минет, остальные пять — классический секс…
Одинцов на секунду растерялся:
— Какие пять минут? Почему так мало??
Но голос пола, звенящий из его организма с сумасшедшей силой, дал о себе знать.
Едва проститутка припала губами к его закованному в резиновую броню внушительному достоинству, он, теперь уже в ответ на ее запреты, резко покачал пальцем у нее перед глазами и рывком перевернул женщину на спину
Та от неожиданности вскрикнула.
Одинцов вонзился в нее с яростью разгневанного испанского быка. Блондинка вначале охнула, потом, сжав губы, отвернула глаза к стене.
Ее голова качалась в такт движениям мужчины. Одинцов видел во взоре путаны остекленело-пустое безразличие. Это его раззадорило и одновременно разозлило. Действие красного вина, выпитого в ресторане, сильно подогревало настроения.
Он усилил амплитуду движений, приговаривая сквозь зубы:
— Ну, будешь долго теперь помнить русского мужика! Вот тебе, вот!
— Non! Non! — закричала блондинка, почувствовав, что этот странный клиент продолжает вонзаться в нее после вулканического семяизвержения.
— Что «поп»? Неужели тебе не нравится? — засмеялся Виктор, не отпуская путану.
Та быстро залопотала по-французски, тыкая пальцем чуть выше кисти руки: время!
— Что? Цигель, цигель, ай люлю!? — весело воскликнул Одинцов, вспомнив крылатое выражение из «Бриллиантовой руки».
— Oui! Oui! — подтвердила блондинка.
Одинцов отпустил женщину, встал и, брезгливо сдернув с себя мокрую резинку, швырнул ее в урну для мусора, стоящую в углу.
— О, ля ля! — с возмущением проговорила француженка, увидев, что использованный предмет, не достигнув цели, отлетел в сторону, упав на ее черные туфли.
— Пардон, мадмуазель! — Виктор пьяно качнулся. — Рука бойца колоть устала!
Он оделся и, не дожидаясь партнерши по десятиминутной любви, спустился вниз по лестнице.
Негр проводил его тяжелым, немигающим взглядом.
* * *
Выйдя на освещенную улицу, Одинцов взглянул на часы: без четверти одиннадцать.
Опустошение в душе и теле.
Происшедшее с ним не вызывало пока отрицательных эмоций. Одинцов чувствовал, что организм его, измотанный за последние несколько месяцев, получил первую серьезную разрядку. Ноги почему-то ослабли, во всем теле была тягучая вялость и одновременно блаженное состояние. Если бы в этот момент Виктор упал на свежую постель, то наверняка уснул, не успев коснуться щекой подушки.
Он зашел в маленькое кафе, сел за стойку и заказал капуччино.
Приятеля в условленном месте не было видно.
Одинцов выпил две полные чашки, когда, наконец, показался Вадим. Он вертел головой по сторонам, отыскивая взглядом нового знакомого.
— Ну, как прошло? — Виктор подошел к менеджеру.
Тот недовольно сплюнул в сторону:
— Ты знаешь, если честно, — я разочарован!
— Почему? — усмехнулся Одинцов.
— Да наши девчонки в Москве все делают гораздо лучше! А тут заладила, как попугай: пять минут, пять минут! Как Гурченко вторая из «Карнавальной ночи», ети её мать! А у тебя как?
— Да примерно то же самое… — улыбнулся Виктор.
— А я то думал — повезло тебе, такую мамзель оторвал! На нее посмотришь, и сразу брюки расширяются.
Но наши девчонки не в пример лучше, за такую цену целых два часа тебя ласкают… И как! Просто гроссмейстеры по сравнению с этими! — высокий интеллигент небрежно кивнул в сторону свободных парижских проституток.
Потом помолчал и неожиданно предложил:
— Пойдем, выпьем!
— Да я уже сегодня прилично принял…
— Да пойдем, я приглашаю! Обмоем наш французский дебют!
— Французскую защиту? — засмеялся Одинцов.
— Ага, ту самую, так её и разэтак! Назовем ее «пятиминутка»!
И новоиспеченные друзья-дебютанты, присев за столик близлежащего кафе, опрокинули по паре бокалов красного Cote du Rone.
Мимо них деловито сновали разномастные жрицы любви. Новая доза напитка гранатового цвета вызвала прилив сил у мужчин.
Виктор с удивлением поймал себя на мысли, что опять хочет женщину. Внимательно приглядевшись к своему собеседнику, он увидел у того в глазах точно такое же желание.
— А что, если нам повторить заплыв? — внезапно спросил Вадим, словно прочтя мысли друга.
— Ну, это… тебе же не понравилось… — улыбнулся Одинцов.
— А! — махнул рукой менеджер. — Один раз всего живем. Гулять так гулять! Я хочу трахнуть твою блондинку. Мне она так понравилась… вон снова на боевом посту. Сейчас к ней подойду!
Одинцов взглянул на часы.
— Я опоздаю на последнюю электричку!
— Никаких проблем! Заночуешь у меня в гостиничном номере! Да не бойся, я не гомик… — заверил Вадим, — ты только вот, возьми телефонную карточку и звякни своему шефу, что к другу забуришься на ночь.
Пока ходишь, я подыщу тебе новую жертву!
Едва Виктор подошел к телефонному автомату, как его внимание привлекла высокая брюнетка. Она ослепительно улыбнулась Одинцову, обнажив ровный ряд красивых зубов.
Это была японка.
Редкий экземпляр, примерно метр восемьдесят ростом.
