– Зачем же тогда замуж выходила? – недоуменно спросила Лена.
Мать усмехнулась недобро и поджала губы. «Ведь ты тоже была замужем, – сказала она, – отчего ж развелась?» Лена задумалась, но так и не смогла вспомнить, было ли у них с мужем хоть какое-то объяснение перед разводом. Просто сначала муж был, а потом его не стало. Лене с больной ногой, откровенно говоря, тогда было не до того. А как они вообще жили? Радовались ли встречам, скучали ли при расставании? Все это было так давно! Тогда у Лены в жизни были балет, муж и отец. Теперь ничего этого нет, и о муже она жалеет в самую последнюю очередь.
После той сцены, когда Лена чуть было не ушла, мать угомонилась ненадолго и даже разрешила Лене гулять. И Лена бродила по летнему городу, любуясь домами, отражающимися в Неве, и разливом на Стрелке, и конями на Аничковом мосту, и голубым барочным чудом Смольного собора. Если бы родители не разошлись, она бы прожила здесь всю жизнь, твердила себе Лена, и, может быть, танцевала бы сейчас в Мариинке или в Малом оперном…
А что теперь? Она стала девочкой для битья у вздорной стареющей матери. Ольга в шутку обещала найти Лене обеспеченного кандидата в мужья. Мать ее шутки не поддержала. Выйти замуж и жить как Ольга, не любя и даже не уважая мужа? Лена с тоской смотрела на белых чаек, летающих над Невой. Неужели это рок, рок их семьи? Неужели они не могут любить?
И однажды Ольга, критически осмотрев Ленину фигуру, велела ей быть готовой. Завтра Лена пойдет в театр как Ольга.
Никита торопливо схватил трубку. Он думал, что звонят шантажисты, но в трубке раздался голос Ольги, испуганный и измученный.
– Никита! Слава богу, наконец я тебя нашла! Меня похитили какие-то уголовники…
– Но ты, цыпа, не больно-то распинайся! Скажи, что жива и чтобы муженек деньги тащил! – прервал Ольгу Степушка.
– Я знаю, что тебя похитили, а Аскольда убили, – вставил Никита, – они со мной уже связались.
– Не может быть, – Ольга удивленно покосилась на Степушку, – они тебе еще не звонили. Они хотят, чтобы ты заплатил им шесть тысяч долларов…
При этих словах Степушка вырвал у нее трубку и заговорил сам:
– Слыхал, козел? Шесть тонн баксов притаранишь на Выборгское шоссе. Возле поворота на Песочную есть остановка автобусная, так ты деньги положишь в мешке, чтобы не промокли, на крышу и сразу отваливай. А мы бабу твою на эту остановку приведем и отпустим, если с деньгами все будет путем!
– Когда? – спросил Никита деловым тоном.
Он пытался сохранять хладнокровие, но ровным счетом ничего не понимал.
Степушка посмотрел на часы, потом перевел взгляд на три бутылки водки, которые выставила на стол перманентная тетка, и сказал:
– Завтра в час дня… нет, лучше в два.
– Понял, – Никита лихорадочно прикидывал возможные варианты, – дайте мне еще с женой поговорить!
– Обойдешься! – Степушка решил не баловать безутешного супруга. – Завтра со своей кралей наговоришься. – С этими словами он отключил телефон.
Никита был в полной растерянности. Что же, собственно, происходит? Сначала – первый звонок, глобальные трудновыполнимые требования, серьезные угрозы, искаженный спецтехникой голос – явно действуют серьезные, опасные, хорошо подготовленные люди. Теперь второй звонок – требование смехотворно маленького выкупа, удивительно примитивный дилетантский подход – это явно мелкие уголовники, настоящая шпана… Но голос Ольги он узнал, это была она. А на видеокассете, что передали ему руками мертвого Аскольда, что-то с Ольгой было не так… Никита снова перемотал кассету на начало.
Ольга, взволнованная, испуганная, оглядывается на кого-то, стоящего за спиной, вытирает глаза, берет в руку микрофон… Стоп. Она взяла микрофон не так, как взяла бы его Ольга. И глаза она вытерла не так, как делала это его жена. Она делала все правой рукой. А Ольга была левшой, и Никита привык к тому, что Ольга левой рукой пишет, держит ложку, вытирает глаза платком… Поэтому видеозапись сразу показалась ему странной, хотя он сначала ничего не понял. Он еще раз внимательно просмотрел пленку и окончательно понял, что снята на ней не Ольга. Теперь все мелкие отличия казались ему очевидными. Конечно, если бы качество записи было выше, он сразу заметил бы, что женщина, хотя и очень похожа на Ольгу, моложе ее, менее самоуверенна. Хотя о какой самоуверенности можно говорить в такой ситуации! Но все равно Ольга, даже испуганная и растерянная, всегда сохраняла долю природной спеси, куража, а эта женщина была именно беспомощна и измучена… Но сходство ее с Ольгой было поразительно. Так похожи не могут быть случайные двойники. В ней чувствовалось фамильное, семейное сходство.
Думать о том, что похитители сознательно подсунули ему двойника, а Ольгу оставили в покое, было глупо – Никита мог догадаться, что на кассете не его жена. Нет, скорее всего, похитители сами прокололись, неизвестная женщина и их ввела в заблуждение. Но откуда она взялась?
Никита понял: чтобы раскрыть эту тайну, он должен немедленно поговорить с тещей. Хоть теперь и глубокая ночь, он должен срочно увидеть тещу и выяснить, кто такая эта молодая женщина, так удивительно похожая на его жену.
Никита подошел к тещиной квартире и нажал кнопку звонка. Он держал ее долго, несмотря на то что было три часа ночи. Наконец за дверью зашаркали неуверенные шаги. Вот приоткрылась внутренняя дверь, раздался испуганный тещин голос:
– Кто там?
– Это я, Никита, открывайте скорее.
– Какой Никита, вы что, три часа ночи! – Теща и не собиралась открывать, несмотря на его требования.
Он по-прежнему держал руку на кнопке звонка и догадался встать так, чтобы его хорошо было видно в глазок. Он взял эту стерву измором и, когда она приоткрыла дверь, ворвался внутрь, как вода из прорванной плотины.
– Что такое, что? – бормотала теща.
– Где Ольга? – заорал Никита, наступая на нее.
– Понятия не имею, я понятия не имею, – затараторила она, и по тому, что он узнал знакомые Ольгины интонации, как теща таращила глаза и всплескивала руками, он сразу понял, что она врет.
Именно так делала Ольга, когда врала ему, а врала она почти всегда.
– Говори, кто тут был, какая еще баба? – напирал он на тещу.
– Что вы, Никита, что вы, кто тут может быть, я одна! – Но он уже обежал квартиру и заметил в одной комнате кучу женских тряпок, которые никак не могли быть тещиными.
– Откуда взялась эта похожая женщина? – спросил он уже спокойнее. – Кто она?
– Сядьте, Никита. – Теща выпрямилась, застегнула халат на все пуговицы и завела волынку: – Я должна вам рассказать длинную и печальную историю.
– Только не это! – простонал Никита и рявкнул: – Короче! Кто она?
– Моя дочь, – неожиданно покорно ответила теща. – Моя младшая дочь. Долгие годы я не знала, что с ней случилось, и вот теперь…
