Я крепко зажмурил глаза, потом медленно приоткрыл их.
Я увидел самого мистера Фарадея, который с непонятной улыбочкой смотрел на нас с другого конца комнаты, заполненной людьми.
Мы находились не в шахте, а в большой круглой комнате, а рядом с Фарадеем на складных креслах и стульчиках сидели охранники и вожатые. Все они аплодировали нам, а мы (девчонки, я, мой брат и Крис с Джеком), с отвисшими челюстями смотрели на них.
Мистер Фаррадей тоже хлопал в ладоши и удовлетворенно кивал нам.
— Прекрасно! Просто замечательно! — объявил он.
Я сильно тряхнул головой. Может быть, все это просто сон? От неожиданности я растерялся и не находил слов.
— Ребята, вы были просто идеальны! — добавил он. Мистер Фаррадей вскочил и, схватив наши руки, высоко поднял их, как на ринге. — Чудесно! Просто великолепно. Вы были так напуганы!
Вожатые и охранники разразились новым взрывом аплодисментов.
Мистер Фаррадей повернулся к Алонзо, который стоял у дальней стены.
— Камеры еще работают? Теперь вы можете их выключить.
Потом мистер Фаррадей опять повернулся к нам.
— А теперь давайте объявим специальную благодарность актерам, которые сыграли Криса и Джека! — воскликнул он.
— Что? Актеры? — закричал я, еще больше смутившись.
Снова аплодисменты. Джек и Крис поклонились.
— Прекрасная работа, ребята, — поздравил их мистер Фаррадей. — Вы действительно обвели всех вокруг пальца. Вы здорово сыграли отдыхающих. Никто не догадался, что вы были «подсадными» утками. Я схватил Джека за руку.
— Ты актер?
Он с ухмылкой кивнул.
— То есть ни одна фишка из тех, которые я видел, не была настоящей? — возмутился я. — Ни разряд электричества? Ни яд в еде?
Его улыбка стала еще шире.
— Ты уже начинаешь что-то понимать, Эндрю.
— А то существо в озере? — закричал я. — То, у которого было твое лицо?
— Костюм. Я ждал тебя недалеко от той плавучей платформы.
Из-за уха он вытащил металлическую пластинку, которую я принял за чип.
— Это микрофон, — объяснил он. — Так я получал указания от мистера Фаррадея.
— Разве ты не хочешь знать, почему самые ужасные вещи происходили именно с нами, ребятами из третьего домика? — спросил актер, который играл Криса. — Потому что мы должны были напугать любого, кто попадет к нам в бокс!
— И еще я хочу поблагодарить Макса, который сыграл роль Даффи, — продолжил мистер Фаррадей.
Снова аплодисменты.
Специальная благодарность Марго, сыгравшей роль мамы Джека. Отличная работа в зыбучих песках, Марго!
Мистер Фаррадей повернулся в другую сторону.
— И особая благодарность моему брату Неду, сыгравшему роль Алонзо.
Снова раскат аплодисментов в честь Алонзо, или Неда.
— Эй! А в чем дело? — закричал я, разозлившись. — Почему вы это с нами сделали?
— Почему вы разыграли нас? — возмутилась Элизабет.
Мистер Фаррадей пересек комнату и подошел к ней. Положил одну руку мне на голову, вторую на голову Элизабет. Потрепал немного наши волосы и сказал:
— Теперь вы в моем новом фильме. В первом моем документальном фильме.
— Но… но… — зашипел Тайлер. А мистер Фаррадей продолжал:
— Вы, вероятно, заметили, что по всему лагерю развешены камеры наблюдения. Я хотел заснять в своем новом фильме самый настоящий ужас. Не сыгранный и хорошо поставленный, а настоящий, живой ужас. Я решил использовать все свои трюки, чтобы хорошенько напугать вас. Напугать до потери пульса. Я хотел, чтобы все было естественно. Настоящим! И это получилось. Вы были просто великолепны!
Я оттолкнул его руку и повернулся, чтобы взглянуть ему в лицо. Ярость росла и росла у меня в груди, пока не вырвалась на волю истеричным криком:
— Значит, все это подделка! — завопил я. — Вы пугали нас только ради фильма? И не было ничего настоящего?
Улыбка мистера Фаррадея медленно пропала. Он потер свою бородку и ответил:
— Ну хорошо… На самом деле, Эндрю, некоторые вещи здесь реальные.
— Что? — возмущенно спросил я. — Что здесь было настоящим?
— Это не так уж важно, — коротко ответил он. — Важно то, что я запечатлел ваш естественный страх. Вы станете знаменитыми.
— Но это было несправедливо! — вмешалась в разговор Элизабет. — Вам следовало предупредить нас.
Тайлер и Мередит согласно кивнули. И мы, все четверо, начали кричать, доказывая каждый свое.
Мистер Фаррадей поднял руку, чтобы утихомирить нас.
— Успокойтесь. Теперь вы можете расслабиться и получить удовольствие. Наслаждайтесь лагерем. Вы это заслужили.
Тайлер, Мередит, Элизабет и я вернулись в свои домики. Переоделись в купальники и плавки. А потом долго плавали в прохладной озерной воде.
Теперь весь лагерь выглядел совсем по-другому. Зыбучие пески… Пещера без возврата… Охотящийся лес… Ничто нас больше не пугало.
Все, что здесь происходило, являлось сценарием для очередного фильма. Притворялись все, кроме нас — главных актеров, чтобы Р. Б. Фаррадей мог снять живой, неподдельный страх.
— Я до сих пор злюсь, — сказал я, когда после купания мы обсыхали на берегу. — Тот парень, который играл Джека… Он же чуть не утопил меня, когда был в том страшном костюме.
— Я тоже возмущена, — поддержала меня Мередит. — Это было несправедливо. Мы же приехали сюда развлекаться.
— Он использовал нас! — подвела черту Элизабет.
Тайлер с размаху шлепнулся на свое полотенце. Он дрожал.
— Это было слишком страшно, — сказал он. — Получилось так, словно мы были… жертвами. Он никогда не давал нам шанса.
Мы сидели на пляже и еще долго обсуждали все произошедшее. Нас обуревали два чувства: разочарование и злость.
— Мы должны выразить свой протест, — сказал я в конце концов. — Фаррадей и остальные не имели никакого права так нас пугать. Они зашли слишком далеко. Мы должны рассказать, что они с нами сделали.
Все одобрительно закричали.
На нас упала серая тень.
Я обернулся и увидел Неда, брата мистера Фаррадея. Легкий холодок скользнул по моей спине. Нед наблюдал за нами из-за валунов, которые громоздились на берегу, неподалеку от нас.
Его холодные серые глаза сузились. Шрам на лбу вздрагивал. Интересно, слышал ли он, о чем мы говорили?
«Если все эти штучки с запугиванием кончились, тогда почему он следит за нами?» — подумал я.
27
Остаток дня после обеда мы провели в веселье. Мы катались на картах по извилистой трассе, петлявшей среди деревьев. Дорога эта была кочковатой и местами посыпанной щебенкой. Мы вскрикивали и безудержно смеялись всякий раз, когда налетали на кочку.
