– Откуда такое богатство? – хмуро справился Сергей.
– Брат, все честно взято, хабар собрали! – заорал Пегас. – По аномалиям да от мутантов отбиваясь! Ты ж сам из наших, понимать должен!
– Ого! Значит, собрали! – развеселился Радуга. – «Харму» местному и шести недель нет, а тут столько, что самый удачливый вольный бродяга и за год не соберет! Пять «лунных слез»! Я за свою жизнь видел четыре! Ну? Мне что, ментов вызывать?
– Ну… мы это… ну… клянусь, повезло нам просто!
– Барыгу они какого-нибудь питерского вальнули, сто пудов! – лениво прокомментировал Квадрат. – Вот и вся недолга. Вальнули, а загашник выгребли!
– Что скажешь, Пегас? – осведомился Фреза. – Я ведь помню, ты под Бабуином ходил, а за тем много чего водилось!
Разумеется, все, кто в теме, знали, что Питер – один из узлов трафика артефактов, куда ведут… тьфу! вели, конечно, пути со всех трех старых Зон. Отсюда арты уходили за кордон, сюда свозили товар по спецзаказам. Скупщики, склады, перепродажа. Тут на нейтральной территории заключались сделки, тут снаряжали людей своих и иностранцев за Периметр…
В прежние времена и месяца, бывало, не проходило, чтобы не прихватили груз запрещенных продуктов Зоны, а то и пару-тройку.
– Так, отличный хабар! – Стопор, копавшийся в сумках, извлек увесистый газетный сверток, из которого посыпались отсвечивающие тяжелым желтым блеском часы, цепочки, перстни – иные прямо с этикетками.
– Это ж какие интересные аномалии, где такие хорошие арты получаются? – преувеличенно ласковым тоном пропел Фреза. – Не подскажешь?
– Нет на нас крови… – застонал младший. – За «оранжевым ежом» в магазин раскуроченный полезли, а там под рухнувшим потолком витрина нетронутая. Магазин-то размародерили до нас, а ее не заметили. Братья, берите треть, и разбежимся, а?
– Нас братва в Питер заслала с добычей к Сушеному, а тут вся эта фигня, – принялся истерично частить Пегас. – Пока то-се, пока опомнились… Сунулись по адресу, а от Сушеного один черепок объеденный остался да мослы. Ну, мы и решили, чего добру пропадать…
Радуга с сомнением взирал на эту парочку мерзких типов. Запросто ведь могли положить скупщика, с которым работали, и забрать его казну, и что докажешь?
Неизвестно, как бы все развивалось дальше, но тут захрипела рация.
– Гиви – Радуге! Тут в лесу зомбаки объявились, вроде бы сюда идут…
Радуга, сделав знак Пегасу заткнуться, огляделся. И в самом деле, со стороны Ржевки ковыляли зомби. Только вот шустрые больно.
Эге. Да это не зомби…
– Мертвяки! – вскричал Стопор.
Точно, в их сторону резво двигались мертвяки. Не десяток и даже не сотня. Огромная толпа мерно вышагивающих двуногих чудищ выходила из леса. Проклятые твари!
Зарыдали, закричали люди в машинах, кто-то попытался рвануть прочь, но только окончательно заблокировал движение.
Причины для паники были основательными. Если зомби – это всего лишь обычный человек с разрушенным аномальным излучением мозгом, то мертвяк был действительно мертв. У них не было ни нервной деятельности, ни сердцебиения, ни обмена веществ. При этом мертвые тела сохраняли способность двигаться, а процесс гниения в них останавливался. Все дело заключалось в какой-то дряни, поселившейся в человеческом мозгу при жизни и взявшей на себя управление мертвым телом. Если такой зараженный умирал, то она становилась хозяйкой безжизненной плоти. При этом дохляки были ужасно агрессивны, возможно, потому что эта не-жизнь длилась не так долго – разложение все равно шло. Мертвяков можно было изрешетить пулями, облить бензином и поджечь, но они все равно будут тупо гнаться за своей добычей, не пытаясь защищаться или отступать, пока взрыв гранаты или очередь в упор из крупнокалиберного пулемета не поставит точку.
Даже пуля в голову не всегда успокаивала эту мерзость – только если она уничтожала гнусного паразита. Радуге уже случалось видеть, как с перебитыми конечностями и наполовину снесенным черепом они все равно настигали и загрызали добычу.
Ощущая холодок в душе, Радуга развернулся к противнику. Малочисленный блокпост изготовился к бою.
Все дальнейшее слилось в один дикий визжащий клубок страха и паники.
Царила суматоха. Орали мужчины, кричали женщины, дети. Все суетились, толком ничего не понимая.
Подбежавший Тупиков громовым голосом, перекрывая гвалт и истерику, отдавал приказания:
– Быстро! Дробот, Кароян! Заводите «броню»! Занять оборону! Стрелки, бить по ногам! Снайпера, работать в голову! Если они прорвутся сюда, абзац всем будет!
Многие автомобилисты выбирались из машин с ружьями и пистолетами наперевес, и Радуга подумал, что большой помощи ждать от них не приходится, а вот в спину прилететь шальной пулей вполне может. Потом сталкер краем глаза заметил, как Пегас и его напарник быстро вытащили из-под сидений один «Сайгу», второй – помповуху и прицелились в надвигающуюся нечисть.
Потом стало не до того. Чертыхнувшись, он торопливо дернул предохранитель и дал короткую очередь. «Абакан» чувствительно ударил в плечо, выплевывая порцию свинца прямо в лоб самому первому мутанту. Темная, вязкая свернувшаяся кровь брызнула из размозженного лба. Некробиот рухнул на колени и завалился на бок, судорожно загребая ладонями.
Вот следующий получил три пули в живот, неловко пошатнулся и продолжил двигаться вперед. Еще двое мертвяков упали, пораженные в голову жаканами из помповухи мародера.
Василий громко матерился, выпуская пули по все новым мишеням. СВД «вована» гулко бухала почти что очередями.
Кровь вперемешку с разжиженным мозгом брызнула во все стороны. Голову бывшего человека откинуло назад. Мертвяк сделал еще один шаг и повалился на колени, заливая все вокруг кровью, затем упал на бок.
Завывая дизелем, промчалась МТЛБ, давя и сбивая наземь, как кегли, мертвяков, многие из которых продолжали ползти к дороге на переломанных конечностях.
Очереди трех «Кордов» рвали тела мутантов, пули автоматов и карабинов вонзались в тела мерзких гадов, но те не спешили подыхать. Даже будучи нашпигованы свинцом, они пытались двигаться. Некоторые были буквально разорваны на части, а бойцы продолжали поливать груду дергающейся плоти огнем.
Потом стрельба затихла, целей не было. Казавшееся неисчислимым войско мертвяков иссякло.
Радуга осмотрелся. Все было кончено. Только на выезде с Шоссейной на Окружную стоял «Сааб» с распахнутыми дверями, а рядом с машиной мертвяк, присев, терзал труп ребенка. На сиденье, залив алым лаковую кожу салона, лежали разорванные останки мужчины и женщины.
Аккуратно прицелившись, Горохов (или Свайкин) размолотил мертвяку голову дуплетом. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь плачем беженцев и завыванием сигнализации в брошенных машинах.
