Традиционные школы фокусируются на дисциплинированном усвоении академических знаний. Военные училища фокусируются на дисциплинированном обучении лидерству.
Я выбрал военное учебное заведение, так как знал, что мне не хватало дисциплинированности. Я понимал, что иначе не смогу получить диплом колледжа. Однако я даже не представлял, что такое настоящая дисциплинированность, пока не поступил в академию.
Поначалу я считал, что дисциплинировать может только воздействие со стороны. Например, любой старшекурсник мог устроить мне разнос – на глазах у всех, – если я не выполнял приказы, не убирал свою комнату или не занимался по вечерам. Но вскоре я осознал, что суть дисциплинированности в том, что я сам делал или не делал с самим собой. Постепенно до меня дошло, что я никогда не стану лидером, если не сумею дисциплинировать сам себя. Я знал, что люди будут орать на меня до тех пор, пока я сам не приучу себя к дисциплине.
За первый месяц в академии многие первокурсники (в военно-морских училищах их называют плебеями) отсеивались, потому что оказывались не в силах выполнять требования дисциплинированности. Многие из них были очень способными в академическом плане, но не могли привыкнуть к дисциплине военного училища. Другие не могли выполнять даже простейших вещей, например подниматься с постели по сигналу горна в 6 часов утра или строиться для проведения осмотра, перед тем как строем проследовать в аудиторию. Некоторым не нравилось, когда им указывают, какую форму одежды надевать. Некоторые не могли вынести, когда их отчитывают за невыполнение правил, даже таких элементарных, как «лучше прийти раньше, чем опоздать». Многие из тех, кому дома было все позволено, пытались демонстрировать своеволие в академии. Никому из таких избалованных отпрысков не удавалось продержаться до конца плебейского лета
[3]
, даже если они были очень умными испорченными отпрысками.
Я тоже чуть не подал рапорт об увольнении в первую неделю. Давление было настолько невыносимым, что я много раз был близок к тому, чтобы все бросить, но постепенно приспособился и стал понимать, что такое дисциплина на самом деле. Ее суть не в том, что на тебя кто-то кричит, не в том, что сначала тебя смешивают с грязью, а потом ты неохотно выполняешь приказ. Концепция дисциплины намного шире. Я узнал, что бывает дисциплинированность (или внутренняя дисциплина), а бывает дисциплина (или внешняя дисциплина). По мере того как проходили дни и месяцы, я начал осознавать, что соблюдать дисциплину было труднее, когда мне не хватало дисциплинированности. Чем больше я старался обойти систему: обманывать, срезать углы, лгать, не подчиняться приказам, – тем труднее было выполнять требования внешней дисциплины.
Другими словами, я осознал, что мир всегда дисциплинирует нас независимо от того, хотим мы ему подчиняться или нет. Например, если я стану проявлять недисциплинированность в привычках питания и физических упражнений, мир заставит меня быть дисциплинированным в этих вопросах. Если я стану глупо и неграмотно обращаться со своими деньгами, мир будет дисциплинировать меня, отнимая их. А если я стану обманывать, мошенничать и лгать, то честные люди всего мира призовут меня к дисциплине, избегая общения со мной.
Мой плебейский год действительно был адом. Я не вылезал из внеочередных нарядов на работу, которые являлись наказанием за неисполнение приказов. Если я опаздывал из увольнения, в мою карточку учета взысканий заносили 10 штрафных баллов плюс по одному баллу за каждые две минуты опоздания. Например, если я опаздывал на 30 минут, то получал 25 штрафных баллов (10 – за факт опоздания и 15 дополнительных – по одному за каждые две из 30 минут). Двадцать пять штрафных баллов означали 25 часов нарядов на работу. Другими словами, за каждые две минуты опоздания я должен был отработать один час наряда на работу. Работа могла заключаться в мытье туалетов или полов, очистке и покраске старых труб. Наряды на работу за несоблюдение дисциплины означали, что у меня оставалось меньше времени на учебу.
За плохие отметки и плохое поведение меня чуть не отчислили. Максимальное количество штрафных баллов, которое плебей мог получить за год, не должно было превышать 300. Если накапливалось больше 300 баллов, плебеев отчисляли из академии даже при отличной успеваемости. Я закончил плебейский год, заработав 286 штрафных баллов, а мой средний балл по итогам успеваемости составил 2,01.
Постепенно до меня дошло, что низкие отметки и плохое поведение стали следствием низкой самодисциплины.
К началу третьего курса внешняя дисциплина стала доставлять мне меньше неудобств, но лишь после того, как у меня повысился уровень самодисциплины. Я наконец усвоил, что для того, чтобы стать лидером, мне нужна более высокая дисциплинированность – как внутренняя, так и внешняя.
Сегодня я стал старше и мудрее, и теперь точно знаю, что, когда ощущаю необходимость улучшить качество своей жизни (в плане здоровья, богатства, дружбы, бизнеса и счастья), мне требуется больше дисциплинированности.
Мощь и треугольник ЗКО
Девиз Корпуса морской пехоты: «Semper Fidelis!»
[4]
. Эта латинская фраза олицетворяет верность и преданность морских пехотинцев своим товарищам. Она означает, что каждый морпех гордится своим родом войск, своей страной и собратьями по оружию. Это не просто слова, а образ жизни.
В армии существуют взаимозависимые отношения между уровнем знаний, контроля, ответственности и боевой мощью. Хорошим примером этих отношений может служить атомный подводный флот США. Это единственный род войск, где атомная энергия приводит в действие силовые установки транспортных средств, главное предназначение которых состоит в доставке ядерных боеголовок после получения приказа от Верховного главнокомандующего. Эти вооруженные баллистическими ракетами субмарины выполняют функцию завершающего элемента триады воздушного, наземного и морского ударного ядерного потенциала.
Яркой драматической иллюстрацией этой ответственной функции является кинофильм «Багровый прилив» с Дензелом Вашингтоном и Джином Хэкменом в главных ролях. Вне всякого сомнения, к офицерам, командующим этими кораблями, предъявляются самые высокие квалификационные требования. В свое время потенциальные кандидаты на участие в атомной программе ВМС США, которых отбирали из числа курсантов Военно-морской академии в Аннаполисе, приезжали в Вашингтон на собеседование с адмиралом Хайманом Риковером – отцом нашего атомного флота. Многие не могли пройти процесс собеседования, не говоря уже о последующем многомесячном обучении и тренировках на настоящих реакторах.
Сегодня установленные Риковером высочайшие стандарты отбора и подготовки остаются самыми строгими по сравнению с любыми другими программами ВМС США. Ему и его стандартам мы обязаны тем фактом, что в американском подводном флоте не было ни одной аварии реактора. Этот рекорд резко контрастирует с ситуацией в ВМФ Советского Союза, который в результате таких аварий потерял несколько подводных лодок.
