Теперь же, когда тело мужчины отправили в морг, я чувствовала смутное беспокойство. Неужели в том, что с ним произошло, есть доля и моей вины? Могло ли быть по-другому, не откажи я ему? Да еще и это предсказание костей! Не далее как вчера, вконец измученная бесконечными проволочками с возвратом машины, я решила бросить кости, чтобы узнать, что ждет меня в обозримом будущем. Мои магические помощники выдали ответ: «22+28+3 – Некое скорбное событие ожидает Вас впереди». Тогда результат меня не порадовал, но отнесла я его на счет машины, решив, что скорбным событием будет не что иное, как многодневные поездки в общественном транспорте, вместо приятного путешествия по дорогам Тарасова в личном авто. Выходит, кости предупреждали меня совсем о другом.
Только вот непонятно, почему смерть совершенно постороннего мужчины должна являться скорбным событием лично для меня? Клиентом моим он не был. Приятельствовать мы с ним не приятельствовали. Даже родственники с просьбой отыскать виновного в его смерти ко мне не обращались и вряд ли обратятся. Получается, что я со спокойным сердцем могу оставить это дело на откуп правоохранительным органам и больше о происшествии не вспоминать. Отчего же так неспокойно на душе? Почему в голове сидит навязчивая мысль, что я несу некую ответственность перед убитым за то, отыщется его убийца или нет? И что мне в сложившейся ситуации делать? Самым разумным было бы забыть об убитом мужчине и отправляться домой, но решиться на это я никак не могла.
Да еще и высказывание профессора Барра, так некстати пришедшее мне на память, подлило масла в огонь. В ушах стояла фраза, брошенная профессором в аудитории университета. Как он тогда сказал? «Люди, выбирающие данную профессию, руководствуются не интересами несчастных граждан, попавших в беду, а только лишь жаждой поживиться». Тогда меня это ужасно возмутило. Поздравляю, Татьяна Александровна, у вас появилась уникальная возможность доказать профессору беспочвенность его высказывания! Теперь ты примешься носом землю рыть, отыскивая того, кто прирезал мужчину в кожаной куртке. И все это только для того, чтобы доказать, что частные детективы не всегда работают ради гонорара! Самое абсурдное во всей этой ситуации, что профессор Барр даже не узнает об этом. Но доводы рассудка в данном случае не сработают. Я прекрасно это понимала. Мужчина обращался ко мне с просьбой о помощи, а моя интуиция в тот момент взяла отгул. Я не поняла, насколько серьезна его проблема. Именно поэтому теперь я чувствовала, что должна сделать все возможное и невозможное, чтобы отыскать того, кто так жестоко обошелся с ним.
Когда решение было принято, я испытала облегчение и принялась размышлять уже о том, с чего следует начать расследование. Сперва нужно выяснить, кем является погибший. Из отрывочных разговоров оперативников я уже знала, что карманы убитого оказались пусты. Ни документов, удостоверяющих личность, ни телефона, ни денег. Даже на оплату проезда мелочи не осталось. Скорее всего, мужчина носил все необходимое в портмоне. А его-то на месте и не обнаружили. Тот, кто его заколол, не побоялся обыскать карманы и опустошить их.
Кстати, ключей от квартиры тоже не было. Почему? Убийца решил не довольствоваться тем, что нашел в карманах, а почистить еще и квартиру? Или это случайное совпадение? Если ключи лежали в кошельке, тогда все встает на свои места. Забрал убийца кошелек, а вместе с ним и ключи, вот и все дела. Деньги и документы вытащили в надежде, что убийство спишут на обычную кражу. Только вот нечасто воры-карманники для осуществления своих коварных замыслов идут на «мокруху». Одно дело кошелек подрезать, и совсем другое – заколоть того, кого собираешься ограбить. Для чего такие сложности? Вору-карманнику это уж точно ни к чему. Мельников, кстати, был того же мнения. Версия простого ограбления им не рассматривалась.
Сообщать о найденной визитке я не спешила. Сначала сама разберусь, как к этому относиться, а уж потом Мельникову доложу, решила я. Что же касается личности убитого, тут можно было попытаться вычислить его место жительства. Этим я и занялась, как только получила разрешение удалиться. Несколько вечеров подряд мы с мужчиной выходили на одной остановке и следовали одним и тем же маршрутом. Переходили дорогу, углублялись во дворы и двигались в сторону многоэтажек. Мужчина всегда следовал на несколько шагов впереди меня. Обгонять его я не обгоняла. Просто шла к своему дому. Он же проходил мимо него и сворачивал влево. Там, насколько я помню, располагались три одинаковых девятиэтажных дома. За ними начинался забор завода электроприборов. Тянулся он чуть ли не на квартал, и пользоваться этой дорогой, чтобы выйти на соседнюю улицу жилого квартала, было непрактично. Следовательно, убитый жил в одной из девятиэтажек. Значит, нужно обойти всего три дома, и, если повезет, я отыщу того, кто знаком с убитым. Все очень просто.
С таким оптимистичным настроем я отправилась в сторону домов-свечек, как называли их местные жители. Дома эти состояли каждый из одного подъезда, располагались на небольшом возвышении относительно остального жилого массива, тем самым и заслужили свое название.
В подъезд первого дома, выбранного мной наугад, я попала легко. Мальчишки-подростки, выбежавшие во двор по своим мальчишеским нуждам, вежливо придержали для меня дверь. Позвонив в звонок квартиры номер один, я дождалась, когда мне откроют, и задала вопрос, который на протяжении следующего часа мне пришлось повторить полсотни раз. У всех жильцов я спрашивала одно и то же: знаком ли им мужчина лет тридцати пяти, темноволосый, худощавый, любитель ярких шарфов? И каждый раз получала один и тот же ответ. Увы, ответ этот был отрицательным. Никто убитого не знал, в доме его не видел, и вообще, людей с такой внешностью в городе пруд пруди, но только не в их подъезде. Дойдя до девятого этажа, я вынуждена была свернуть поиски, так как жильцы дома начали уже косо на меня смотреть, а одна седенькая старушка так прямо и сказала, что я, мол, могла бы выбрать более раннее время для визитов. Я взглянула на часы и ахнула. Половина одиннадцатого! Надо же, я даже не заметила, как быстро время пролетело. После отповеди седенькой старушки я и отправилась домой.
Сварив кофе и нарезав полную тарелку бутербродов, я со всем этим богатством перебазировалась в комнату и принялась размышлять. Что я знаю об убитом? В сущности, ничего. Если брать за основу телефонный звонок, то у мужчины была подруга. Не больно верная, но все же была. И с подругой этой у него в последнее время отношения были натянутые. Успел ли он найти более сговорчивого частного сыщика? Заполучил ли вожделенные доказательства неверности подруги?
Судя по недавнему разговору, невольно подслушанному мной, идею нанять сыщика мужчина не оставил. Но вот нашел ли? И если нашел, что такого сверхсекретного мог накопать о девушке детектив, за что она могла бы решиться избавиться от свидетеля раз и навсегда? Судя по виду мужчины, его нельзя было отнести к разряду криминальных элементов. Неужели он мог связаться с такой женщиной, которой убрать нежелательного свидетеля ничего не стоит? Как в парикмахерскую на коррекцию бровей сходить. А что, если повод для слежки, которую хотел осуществить мужчина, был не чем иным, как отвлекающим маневром? Вот, мол, девушка мне изменила, хочу узнать про ее нового хахаля все. А на самом деле причина гораздо серьезнее.
