– «Омегаин» не очень приятен, – пояснила Волкова, – с резким запахом, а капли как вода. Нет, бедняга ничего не сообразит.
– А если после смерти сделают вскрытие? – не успокаивалась я.
– Патологоанатом увидит картину обширного инфаркта, – пояснила гомеопат, – и его это не удивит, учитывая анамнез. А почему вы спрашиваете?
– Просто так, – сказала я.
В дверь кабинета постучали.
– Войдите, – разрешила Волкова.
На пороге появилась девушка.
– Извините, Людмила Игоревна, не хотела вам мешать, но приехало телевидение.
– Совсем забыла, – всплеснула руками врач, – у меня интервью для канала «Не болейте»! Для субботней программы.
Я встала:
– Спасибо вам за помощь.
– Не за что, – ответила Волкова, – если понадоблюсь, звоните.
* * *
Через три дня вся моя бригада в полном составе сидела в зале совещаний, а во главе стола в уютном кресле устроилась Вера. Войдя полчаса назад в кабинет, Лазарева сразу увидела меня и попятилась.
– Ты? Что здесь делаешь? Светлана Алексеевна сказала, что ты заболела гриппом и слегла.
– Уж извини, пришлось солгать, – призналась я, – на самом деле я – руководитель особой бригады.
– Что? – опешила Вера. – Какая такая бригада? Мне позвонили из свадебного салона, где я заказывала платье, сказали, что такую модель больше не шьют, а их офис переехал на новое место… Что происходит?
– Вы сядьте, – попросил Иван Никифорович. – Знаете Алексея Голикова?
– Конечно, – еще сильнее удивилась Лазарева, – это мой жених, у нас через пару месяцев свадьба, поэтому мне понадобился наряд. Я его выбрала, заказала… Что происходит? При чем тут Алеша? Он не должен видеть платье невесты до бракосочетания, это очень плохая примета.
– И уж совсем плохая примета вести в загс женщину, которая похоронила четырех мужей, – резко сказала Антонина.
– Вы на что намекаете? – взвилась черная вдова. – Да, к сожалению, все мои супруги оказались больными людьми. Так! Не понимаю, что тут творится, но разбираться не собираюсь и…
– Инна Валерьевна Голикова волнуется за своего сына, – сказала я.
– Скажи мне кто, что будущая невестка столько раз хоронила мужей, я бы тоже задергалась, – подхватила Тоня.
– Ах, вот в чем дело, – покраснела Вера, – мамочка Алексея! Она сумасшедшая! Никак не может понять, что сын взрослый, хочет иметь свою семью.
– Давайте поговорим спокойно, – попросил Глеб Валерьянович.
– С какой стати? – обозлилась Лазарева. – До свиданья! Не имею желания ни с кем беседовать.
Я быстро поставила на стол два флакона.
– «Омегаин» и гомеопатические сердечные капли Людмилы Игоревны. Что будет, если их смешать и дать выпить человеку, перенесшему шунтирование?
– Откуда мне знать? – вспыхнула Вера.
– Вы же бывшая медсестра отделения кардиологической реанимации, – напомнила я, – опыт не пропьешь.
Глаза Лазаревой превратились в щелки.
– Татьяна, в кардиореанимации не используют лабуду под названием «Гомеопатические капли Ларисы Ивановны».
– Людмилы Игоревны, – поправил Иван Никифорович.
– Хрен редьки не слаще, – отрезала Вера. – «Омегаин» врачи советуют пить пожизненно больному после выписки.
– Вы подкупили Элеонору, помощницу Людмилы Игоревны, – продолжала я, – мы позвонили Кирпичиной в Испанию, она призналась, что вы пообещали ей много денег в валюте, если она украдет большое количество пузырьков из шкафа. Элеонору Михайловну мучает совесть, она с радостью облегчила душу.
Лазарева широко распахнула глаза:
– Я? Большую сумму в долларах? Да у меня денег нет!
– Вы договорились с Элеонорой, будучи женой Бориса Виноградова, – остановил врунью Иван, – тогда имели в руках хорошие средства.
– Никогда не встречалась с Эльвирой! – закричала Лазарева. – Понятия не имею, кто такая эта Волкова! Вы все с ума сошли?
– С Элеонорой, – снова поправил Иван Никифорович, – и неужели вы забыли Милу? Сестру Геннадия, друга вашего брата Федора? Вы не помните то страшное лето, когда погибли мальчики?
Вера вскочила:
– Прощайте!
Дверь комнаты открылась, на пороге появился стройный мужчина.
– Леша! – ахнула Лазарева. – Зачем ты приехал? Как узнал, где я? Ты же на работе!
– Нет, я здесь с утра, – мрачно возразил Голиков, – много чего интересного узнал. Сядь, надо поговорить.
Вера опустилась в кресло:
– Лешенька, я ничего не понимаю!
– Сейчас разберетесь, – пообещал Роберт и подвигал мышкой.
Экран висевшего на стене телевизора замерцал.
– Сериал «Убийственное лето», – начал комментировать происходящее Троянов, – без особого успеха прошел на одном кабельном канале. Три серии, детектив. Сюжет таков. Веселая компания подростков проводит лето на даче в деревне. Королевой у них считается девочка Вера Лазар. Ей четырнадцать лет, у нее ушки на макушке, она обожает подслушивать, подсматривать, поэтому знает множество детских тайн и шантажирует ребят. Тинейджеры боятся, что девочка расскажет секреты взрослым, и служат Вере, исполняют все ее желания. Сначала речь идет о мелочах, Лазар просит Анатолия Аскина украсть у его матери деньги, а Владимира Сачкина заставляет утащить у соседей магнитофон. Обратите внимание на имена и фамилии. Они изменены, но реальные свидетели тех событий все понимают. Вера Лазар – Вера Лазарева, Владимир Сачкин – Владимир Сачков, Анатолий Аскин – Анатолий Паскин. Вера хитрая интриганка и знатный манипулятор. Заставляя приятелей с помощью шантажа врать, воровать, делать гадости, она получает над ними всеобъемлющую власть. Ее боятся, ей подчиняются. В конце концов Вера задумывает подшутить над Геннадием Зайцевым. Опять говорящая фамилия: Зайцев – Волков. Она приглашает мальчика на пикник, а сама велит Владимиру, Анатолию и Семену Ратову натянуть на дороге, по которой помчится на мопеде Гена, прочную проволоку, ее она приносит из дома.
– Генка упадет, – весело объясняет Вера, – угодит прямо в канаву с водой, то-то будет смеху.
Подростки, как всегда, безропотно выполняют ее приказ и прячутся в кустах, чтобы с радостным гиканьем выскочить оттуда, когда Геннадий рухнет в грязную лужу. Но получается иначе. Спешащий на пикник Гена не замечает натянутую проволоку, налетает на нее на большой скорости… металлическая нить ударяет его по переносице, взлетает фонтан крови… Гена мертв. Компания цепенеет от ужаса, одна Лазар не теряет самообладания. Она приказывает всем разбежаться по домам и молчать. Фильм завершается эпизодом ухода детей. Володя говорит Семену Ратову (и нам понятно, что это Семен Кратов):
