— Значит, купил себе симбионта? — сразу после приветствия поинтересовался лавочник и неодобрительно покачал головой.
— А нечего было жадничать, — парировал Андрей. — С такими доходами хочешь не хочешь экономить приходится, — закончил он, вываливая на прилавок копну «сена». Пайонель хмыкнул и, быстро посчитав, скинул ему положенное, дежурно поинтересовавшись:
— Брать что будешь?
— Нет, — мотнул головой Андрей, — я сразу в наружу не собираюсь. Помоюсь, отосплюсь, отожрусь — а уж потом начну к новому рейду готовиться. Тогда и закупаться буду.
Остаток дня ушел на разбор и чистку вооружения и снаряжения, помывку и стирку, а вечером Андрей спустился в бар, в котором, как обычно, было многолюдно. Впрочем, сегодня, скорее всего, народу было как бы и не поболее, чем обычно. Причем Андрей не стал бы ручаться, что причиной большего многолюдия не является он сам.
— Привет, Кузьмич! — радостно заорал ему Легкий. С момента той самой неудачной засады на Андрея они с этим бродником сильно сблизились. Тот оказался полностью соответствовавшим своему прозвищу — легкий в общении, веселый, легкий на подъем и всегда готовый помочь… ну, тем, кто этого заслуживает, конечно. На помощь «мясу» он отнюдь не бросался, но и особенного презрения в отношении его никогда не демонстрировал. А иногда даже снисходил до какого совета. Андрей к нему специально присматривался. В конце концов, рано или поздно надо будет начинать формировать себе команду. Прибиваться к какой уже сформированной исходя из тех целей, которые он перед собой поставил, было бы глупостью, причем, не меньшей, чем лезть на низкие горизонты в одиночку… — Ходят слухи, что ты поставил себе симбионт?
— Ну да, — кивнул Андрей, опускаясь на стул рядом с приятелем.
— Надеешься на то, что проснется природная чувствительность к хасса?
— А что, по-твоему, это мне не светит?
— Ну… — Легкий покачал головой, — не знаю. Ты же из Девятнадцати звезд?
— Да, а какое это имеет значение?
— Так у ваших же очень слабая природная чувствительность к хасса. Где-то один на полтора миллиона…
Упс, а вот о такой особенности той расы, к цивилизации которой землянин себя приписал, Андрей даже не подозревал. Прокол, однако…
— А я не «ваши», — огрызнулся он, — я — сам по себе.
— Ну… — усмехнулся Легкий, — с этим уж точно не поспоришь. С твоей удачей, может, и сработает. Выпьешь?
— А зачем еще, по-твоему, я сюда приперся? — саркастически поинтересовался Андрей, после чего резким движением опрокинул в себя рюмку с «макасой», местным вариантом крепкого спиртного, на взгляд Андрея более всего похожего по вкусу на мескатель. Он изготавливался из смеси местных трав и кореньев, а, может быть, в его состав входили и еще какие-то компоненты, — точного рецепта Андрей не знал. Легкий тут же налил ему еще. Хм, с чего бы это он? Землянин насторожился. Нет, он, конечно, местная знаменитость и выпить с ним многим лестно, но Легкий и так с ним на короткой ноге. К чему такие «плюшки»? Впрочем, кто мешает подождать и узнать?
Разговор Легкий завел после четвертной стопки.
— Слушай Кузьмич, а тебе не кажется, что ты уже перерос первый горизонт?
— А что, есть варианты? — лениво и чуть заплетаясь языком отозвался землянин. Причем, не очень-то играя: «макаса» оказалась довольно крепкой, и его развезло.
— Есть, — улыбаясь, кивнул Легкий.
— И?
— Слышал о Толстом Кумле?
— Неа-а, — все так же лениво отозвался Андрей и, не столько даже поддерживая образ, сколько пойдя на поводу у собственного желания, буркнул: — Чего сидишь? Наливай!
— Это бродник из Стоклберга, — заговорил Легкий, наполняя стопку, — поселения на шестом горизонте. «Тройка», да притом, «чистокожий». У него команда из девяти человек, и довольно известная. Он тобой заинтересовался, — Легкий замолчал, ожидая реакции Андрея, но землянин, вместо того чтобы как-то отреагировать на информацию, вскинул руку и рявкнул:
— Эй, пожрать несите и… «макасы» пузырь! — потом задумчиво покрутил в руках опустевшую стопку.
— Это хорошее предложение, Кузьмич, — осторожно произнес Легкий.
— Это ты прав, — задумчиво протянул Андрей, — но… — он развернулся в сторону бродника и воткнул в него острый взгляд. — В чем твой-то интерес?
Легкий заерзал, на мгновение отвел глаза, а затем вздохнул и ответил:
— Одного меня они не возьмут.
Андрей хмыкнул: вот оно что…
— А вместе со мной, значит, они тебя взять не против? Странный интерес к «нулевику»…
— Ты — удачливый сукин сын, Кузьмич, — тихо ответил Легкий, — мало кто откажется заиметь в команду бродника с такой удачей. А я — обычный. Вряд ли мне светит попасть в такую высокоуровневую команду раньше чем через урм, а то и два.
Это было правдой. Если не брать во внимание его легкий характер, сидевший напротив Андрея бродник был обычной не слишком опытной «единичкой», всего блой назад сделавшей себе первый узор и сейчас копящей деньги на второй.
— Вот я и подумал: а вдруг и мне перепадет чуть-чуть от твой удачи? — бродник с надеждой посмотрел на землянина. Андрей секунду помедлил, а затем усмехнулся:
— Ну… может и так. Только, знаешь что, Легкий — единственной командой, в которую я войду, будет моя собственная. Так что с Толстым Кумлой я тебе ничем помочь не смогу. Но… не исчезай, не попрощавшись, — и он подмигнул броднику. Тот пару мгновений несколько озадаченно пялился на Андрея, а затем расплылся в улыбке.
— Да ни за что, Кузьмич! Я это… короче, в таком случае можно и подождать!
* * *
Следующую пару дней Андрей почти безвылазно проторчал в своей комнате, официально — отсыпаясь после рейда, а фактически — прячась от того самого Толстого Кумлы, который, как выяснилось, торчал в Тасмигурце. Его команда пришла сюда в качестве караванного конвоя. Вернее, караван они сопроводили до базы на поверхности Кома, а в Тасмигурц уже спустились специально ради местной знаменитости — бродника под ником Кузьмич. Это было лестно, даже очень, но и опасно. Если уж землянин (весьма справедливо) опасался, что «двойка» может почувствовать то, что бродник Кузьмич уже овладел хасса, что уж говорить о «тройке». Кумла должен был вычислить его просто на раз. Поэтому Андрей специально наказал Легкому сообщить Толстому о том, что он ценит его предложение, но пока не планирует вступать ни в какую команду и покидать первый горизонт, после чего сообщил Гнезду, что собирается пару дней отоспаться после тяжелого и не слишком удачного (ну по его собственным меркам) рейда. В принципе, этого обычно было достаточно, чтобы любые притязания испарились, как дым. Отношения в Коме были предельно просты: если человеку поступило некое предложение, а он его не принял — вопрос исчерпан. Но Кумла, отчего-то, не покинул Тасмигурц, а застрял в поселении. Так что через два дня Андрей понял, что выхода у него нет: придется выходить и встречаться с этим настырным бродником. Ибо ему стало совершенно понятно, что тот не удовлетворился переданным отказом и решил лично встретиться с землянином. Причем, чем раньше Андрей выйдет, тем будет лучше для его реноме, к каким бы дальнейшим последствиям эта встреча не привела. И сбежать в рейд не удастся. Даже не столько потому, что всем сразу станет понятно, что это бегство. Это-то землянин как-нибудь перетерпел. В его нынешнем статусе «нулевика» слинять с пути «тройки» не так уж и зазорно. Просто не удастся это. Если уж Толстый сумел пробиться в лидеры команды — в мозгах ему не откажешь. Так что он явно озаботился тем, чтобы его очень быстро известили, когда бродник Кузьмич покинул свою нору и вылез на свет. А срываться в рейд вот так, без подготовки — не пополнив боезапас, не закупившись полевыми пайками — было полной глупостью. Исходя из всех этих соображений, к исходу второго дня Андрей понял, что, как бы он ни хотел иного — встречи не избежать.
