«— Скажите, господин ректор, а что вы говорите, когда встречаете своих выпускников?
— Омлет, чизкейк и капучино, пожалуйста…»
И — да, он успел-таки кое-что сделать, до того, как окончил университет, но… как же далеко он оказался от той вершины, которую нарисовал ему дядя! Пусть даже тот обрисовал ее излишне ярко и поэтично, что ли. Андрей-то уже понимал, о чем действительно дядька тогда вел речь. Причем, даже не от самой вершины, смешно было надеяться достигнуть ее уже к двадцати двум года, когда даже из тех десяти лет прошла дай бог половина… а от тех дорог, которые могли бы, при удаче, на нее привести. Поэтому здесь и сейчас он не собирался упускать ни доли того шанса, который получил. Чего бы ему это не стоило. Если бы еще каналы удалось стабилизировать…
— Хых, хых, хы-ы-ы-с-су-у-а-а-а-а-уф… — шумно выдохнул Андрей, наблюдая, как этот, наконец-то получившийся сволочной «тычок», со звоном сминает сформированную Бандоделли мишень.
— Молодец! — похвалил его профессор, — отлично. Сейчас сделаешь еще пару раз, потом передохнешь, и далее по стандарту.
Андрей замычал сквозь зубы. «По стандарту» означало, что после передыха, который был весьма относительным, поскольку заключался в «смене деятельности», а не в чем-то вроде возможности полежать или поспать, ему предстояло повторить эту форму пятнадцать раз. Кстати, даже этот передых был разрешен землянину только вследствие того, что к тому моменту он полностью растратит внутренние, уже преобразованные и, так сказать, присвоенные его организмом резервы хасса, оперировать которыми, вследствие этой самой прихватизации, было легче всего (а на первом-третьем уровне и вообще оперировать можно было только ими). Затем, после обеда и очередного подкопления внутреннего резерва хасса — уже тридцать повторов. А назавтра Бандоделли начнет усложнять условия, при которых Андрею нужно будет работать, швыряясь в него комками хасса, оглушая пологами и всячески мешая по-иному, а тот должен был формировать эту форму, отбивая и уклоняясь от его атак. Жуть!
Когда профессор вышел из тренировочного покоя, Андрей уныло посмотрел на восстановившуюся мишень и, вытянув руки вперед, сосредоточился…
* * *
Покончив со второй, последней из заданной «пары раз», отработкой формы, землянин с облегчением выдохнул и опустился на пол. Да уж, первые исполнения новой формы требовали очень много сил. В основном, вследствие того, что расход хасса на исполнение только освоенной формы был совершенно неоптимизирован. Какая там оптимизация — хоть как бы получилось! Хотя таких потерь, какие у него были, когда он осваивал формы первого уровня оперирования хасса, Андрей уже давно не допускал. Бандоделли оказался великолепным учителем, исповедующим академический подход, так что методикам оптимизации потоков он обучил землянина едва ли не в первую очередь. И за прошедшее с начала тренировок время тот уже довольно далеко продвинулся в их освоении.
Выбравшись из тренировочного покоя, Андрей поднялся на второй этаж, выкатил из кладовки дезинфицирующую станцию, надел очки, включил ее и медленно покатил по коридору. Последнюю пару саусов он обретался в клинике, исполняя обязанности уборщика. За это ему полагалась зарплата (которая полностью уходила на оплату питания в местной столовой), а также разрешалось ночевать на топчане в приемном покое. Вследствие чего ему пришлось несколько раз оказывать помощь персоналу, когда в клинику привозили экстренных пациентов. Причем, несмотря на то, что поутру после этого он чувствовал себя уставшим и невыспавшимся, профессор и не подумал отменять тренировки, аргументировав это тем, что бродник должен быть способен применять освоенные формы в любом положении и состоянии — как здоровым и отдохнувшим, так и невыспавшимся, усталым, раненым и обессиленным. Тем более, что «в поле» последние состояния отнюдь не редкость, а, считай, правило. Хотя программу тренировки он все-таки немного изменял, ограничивая оперирование Андрея наиболее освоенными им формами…
Закончив со вторым этажом, Андрей опустился на лифте на первый и занялся уже им. Третий и четвертый, на котором находились операционные, лаборатории и личные покои профессора и старшего персонала клиники, не входили в его епархию — там убирался штатный персонал, получающий за свою работу в разы больше землянина. Но Андрей не обижался. Если бы не это разрешение профессора, ему бы уже давно пришлось бы линять из поселения. Комната в самой простой ночлежке здесь стоила от ста пятидесяти универсальных кредитных единиц в сутки.
Кстати, он разобрался со столь громоздким названием местной денежной единицы. Как выяснилось, оно полностью отвечало истине. Поскольку в Коме оперировало множество планет и цивилизаций, к тому же, по слухам, относящихся к нескольким разным Вселенным, для Кома была создана специальная универсальная кредитная единица, относительно которой каждая из национальных денежных единиц опубликовала свой курс. Сделано это было путем пересчета стоимости пяти наиболее распространенных ингредиентов, добываемых на первом-втором горизонтах Кома. Так что изначально это была искусственная кредитная единица, созданная специально для Кома. Однако в настоящий момент ее популярность возросла настолько, что она, как средство расчета, уже давно вышла за пределы Кома, широко применяясь в межпланетных и межцивилизационных расчетах. А кое-где уже даже получила хождение как одна из единиц для розничных расчетов.
Покончив с уборкой, Андрей загнал дезинфицирующую станцию в кладовку и подключил ее к зарядному устройству, а затем снова спустился в тренировочный покой — отрабатывать стандарт.
Первые шесть раз форма шла очень туго. В основном потому, что Андрею приходилось все время держать «острый взгляд» — форму, доступную уже начиная со второго уровня оперирования хасса. Ибо никаким другим способом отслеживать потери хасса при создании какой-либо формы было невозможно. Он же пока еще не настолько овладел искусством создания «тычка», чтобы, формируя его, еще и свободно держать «острый взгляд». Поэтому форма регулярно срывалась и приходилось начинать все заново. Однако его усилия не пропали зря. Благодаря «острому взгляду» он сумел засечь пару элементов новой формы, при исполнении которых и происходили основные потери хасса, и за время передыха прикинул, как их можно уменьшить. Так что, когда резерв хасса вновь немного восстановился и Андрей приступил к новым тренировкам, дело пошло заметно веселей. Следующее девятикратное повторение освоенной утром формы он отработал даже без отдыха. Более того, после окончания серии из пятнадцати повторений сохранившихся остатков хасса хватило еще на одно повторение, что землянин с удовольствием и проделал. Жалеть хасса смысла не было, ибо впереди был долгий перерыв на обед, за время которого резерв должен был полностью восстановиться.
Повеселев от достигнутых результатов, Андрей покинул тренировочный покой и отправился в столовую. Большинство пациентов клиники проходило курс амбулаторно, а самые тяжелые пребывали в медицинских капсулах и их питали внутривенно. Ну, как его сразу после того, как приволокли в Эсслельбург. Так что в столовой обычно питался лишь персонал. Редко когда здесь можно было увидеть более одного-двух пациентов. А время для обеда у персонала началось уже пару луков назад, так что Андрей не ожидал застать в столовой много народу. Впрочем, именно поэтому он и двинулся туда так поздно…
