Ева слушала вполуха. И Тиббла, и Уитни, и вопросы, что обрушились на них подобно стае обезумевших ворон.
Ей хотелось сбежать как можно дальше от этого безумия. Домой, где ее ждут тишина, уют, вкусный ужин, родные лица.
Она словно робот отвечала на вопросы, когда те были адресованы ей. Вскоре это стало жутко раздражать, тем более что журналисты спрашивали практически одно и то же, лишь слегка перестроив фразы.
– Лейтенант! Лейтенант Даллас! Коб Гарнет из «Нью-Йорк ньюс»! Скажите, вы лично допрашивали Коллуэйя?
– Да, я допрашивала подозреваемого вместе с детективом Пибоди, агентом Тисдейл и доктором Мира.
– Он признался вам, почему сделал это?
– Да, но я пока не могу разгласить подробности допроса, равно как и его признания, ибо это может негативно отразиться на требованиях обвинения, когда дело будет передано в суд.
– Но люди хотят знать почему.
– Мотивы Коллуэйя будут озвучены лишь с разрешения прокурора. Крайне важен вопрос «почему». Важен не только для нашего управления с тем, чтобы произвести арест и добиться признания, для прокурора, чтобы потребовать приговора, но и для тех, кто остался жив после терактов, и семей, потерявших родных и близких. Они должны быть уверены, что для нас это существенно. Более того, важно и то, что отныне Льюис Коллуэй содержится за решеткой. Управление полиции Нью-Йорка и прокурор сделают все для того, чтобы он оставался там и далее.
Затем ей – впрочем, не только ей одной – пришлось отвечать на другие вопросы. Под конец пресс-конференции Ева ощущала себя костью, обсосанной и обглоданной до самого костного мозга.
Когда в кармане завибрировал линк, она тотчас сунула руку, чтобы его достать. Может, сославшись на экстренный звонок, ей удастся улизнуть раньше? Но не успела она сунуть руку в карман, как Киунг положил конец медиапытке.
Кое-кто из репортеров послушно вышел вон, но самые упорные остались и продолжали обстреливать вопросами. Ева потихоньку покинула зал вслед за Уитни.
– Отлично, – похвалил он ее. – А теперь домой. Вам срочно нужен отдых.
– С радостью, сэр.
Ева отвернулась, чтобы ответить на звонок – телефон продолжал упрямо вибрировать, и заметила, что Пибоди сделала то же самое.
Где-то внутри шевельнулось дурное предчувствие.
Она еще не успела вытащить телефон, как к ней – также с трубкой в руке – ворвался МакНаб:
– Лейтенант, вы нам нужны! Причем срочно.
Еве на плечо, удерживая ее на месте, легла рука Уитни:
– В чем дело, лейтенант?
– Сэр, мы взломали код. Кэллендер взяла на себя изучение блокнотов и обнаружила записи, из которых следует, что Коллуэй встречался со своей бабушкой, Джиной Макмиллон. Она до сих пор жива.
– Пибоди, неси мне все, что у нас имеется по Джине Макмиллон, срочно! Тисдейл, вы тоже. Где и когда они встречались? – потребовала у МакНаба Ева.
– Подробности мне не известны. Но как только Кэллендер прочла эту запись, она тотчас поставила в известность Фини. Мы пытались связаться с вами, хотели сообщить еще до начала пресс-конференции.
– Увы, она закончилась. Его имя уже пошло гулять. Коммандер, необходимо продолжить расследование.
– Давайте. Я тоже присоединюсь, как только смогу.
– У меня мало данных о ней, – доложила, вбегая, Пибоди. – Она считалась погибшей в результате нападения, во время которого была похищена ее дочь – теперь это Одри Хаббард. Ее останки были кремированы, согласно ее собственному распоряжению, тем более что тогда это было обычным делом.
– Причина смерти? – уточнила Ева, входя в лифт. – Кто проводил опознание тела?
– Чтобы это выяснить, потребуется время…
– Выстрел в лицо, – сообщила Тисдейл, прочтя информацию на экране коммуникатора. – И Джина Макмиллон, и ее муж Уильям были опознаны соседкой, некой Анной Бликс, скончавшейся от естественных причин в 2048 году.
– То есть лица не было. Соседка опознала тело по комплекции, одежде, украшениям. А поскольку оно лежит у себя в доме, то кем еще оно может быть? Черт побери! Это все она. Это она вложила ему в голову эту фанатичную дребедень. Про деда он узнал потом. Все началось с нее, с его бабки.
– Зачем же ей понадобилось инсценировать собственную смерть? – продолжала недоумевать Пибоди.
– Не торопи. Дай подумать. Приставьте к Коллуэйю дополнительную охрану! Срочно!
– Вполне возможно, что это было делом рук Мензини, – предположила Тисдейл. – Он хотел заполучить ее назад, вместе с ребенком. Он нашел ее, убил кого-то вместо нее, чтобы получить гарантию, что ее не станут искать.
– Нет, здесь что-то не так. Женщины для него мало что значили. Ребенок – это его кровь. Часть нового миропорядка, часть новой эры. Ребенок, но не его мать. Это дело ее собственных рук. По приказу Мензини она вернулась домой, была вынуждена убедить мужа, что раскаялась. Или что над ней издевались, бесконечно промывали мозги. Мол, она напугана, а тут еще и ребенок. И он открыл дверь.
– Она прожила у него несколько месяцев.
– Мензини нужен был кто-то во внешнем мире. Кто-то, кто добывал бы для него деньги, оружие, информацию. Откуда мне это известно, если меня там не было? Но разве так не действуют все вокруг – засланные агенты, резиденты, доносчики, работающие и с вашими, и с нашими?
С этими словами Ева вышла из лифта и решительно зашагала в шифровальный отдел.
– В лабораторию, Даллас, – бросил ей на ходу МакНаб, обгоняя ее.
Сквозь стекло она заметила взлохмаченного Фини, нервно расхаживавшего из угла в угол, и Кэллендер. Лицо последней было серьезно, что было еще заметнее на фоне легкомысленного ерзанья в кресле перед экраном компьютера.
Рорка она заметила не сразу. Лишь после того, как протолкнулась в дверь вслед за МакНабом. Рорк сидел согнувшись перед компьютером, отдавая машине команды руками и голосом. Ухо Евы уловило ирландское ругательство, что означало, что работа его достала.
– Извините нас, лейтенант. – Кэллендер оторвалась от экрана и перестала ерзать в кресле. – Будь все чуточку быстрее…
– Об этом потом. Показывайте, что у вас есть.
– Как только мы взломали шифр, я взялась расшифровывать записи в блокноте. Я не торопилась, потому что… он уже был в наших руках. Первый кусок оказался несусветной тягомотиной. Он писал о том, какой он умный, какой особенный, не такой, как все. В общем, все вокруг в дерьме, один он в шоколаде. И что он всегда это знал. После чего начал рассуждать о своей бабке. Представившись клиенткой, она пригласила его на встречу в бар отеля «Сент-Реджис». Дальше можете почитать сами, Даллас.
Ева приказала вывести кусок текста на экран.
«Для своего возраста она даже красива. Волевое лицо с пронзительными голубыми глазами. Украшения неброские, но дорогие. Было видно, что эта женщина наделена вкусом и располагает средствами. Она заказала мартини, и этот напиток ей шел. Признаюсь честно, она меня очаровала еще до того, как я узнал правду. Говорила она тихо, и ее голос, такой же сильный и волевой, как и ее лицо, был исполнен проникновенности. Я был вынужден наклониться ближе, чтобы услышать, что она говорит.
