– Рассел Коллуэй по профессии медик, хотя в настоящее время фермер. Возможно, у него имеются источники или же опыт в этой области. На фермах применяют химикалии. Кэллендер, постарайся найти что-нибудь интересное. Вдруг Коллуэй в последние месяцы приобретал какие-нибудь странные химикаты?
– Поняла.
– Доктор Мира, хочу с вами переговорить. Пибоди, поручаю тебе глубже копнуть финансы Коллуэйя. Проверь, не получали ли они посылок от бабушки из Англии, не делали ли странных покупок у дистрибьюторов химикалий.
Раздав поручения, Ева дождалась, когда конференц-зал опустеет.
– В этом деле сплошные «если», – сказала она доктору Мире. – И я хотела бы, чтобы вы на них посмотрели. Начнем с того, знала ли Одри Хаббард о том, кто она такая на самом деле, кто ее настоящие родители. Делилась ли своей историей с сыном, есть ли в его поведении нечто такое, что дало основания, подозревать, что он в курсе прошлого матери?
– Все зависит от того, как была преподнесена информация. Судя по имеющимся данным, у Льюиса Коллуэйя было в целом нормальное детство, хотя, будучи подростком, он был вынужден привыкать к новому окружению, так как семья часто переезжала с места на место. Он по натуре одиночка. Добавьте к этому, что в годы, когда идет формирование личности, вас несколько раз вырывают из привычной обстановки, лишая возможности завести друзей, узнать, что такое дружба. С другой стороны, за ним не числится никаких грубых нарушений дисциплины, не говоря уже о противоправных поступках.
– В том-то и дело. Обыкновенный подросток, обыкновенная семья. Но к чему все эти переезды с места на место? Потому, что у отца чесалась задница и он не мог усидеть на месте или же с парнем было что-то неладно?
– Неладно? – уточнила Мира.
– Ну да. Вел себя странно, вызывал подозрения. И родителям ничего не оставалось, как сняться с места и податься куда-то еще. Хаббарды тоже это сделали – правда, всего один раз. Снялись с места, переехали, начали жизнь с чистого листа. Интересно узнать ваше мнение.
С этими словами она подошла к доске и постучала по фотографии Коллуэйя.
– Он ничего не знал, потому что его мать тоже не знала или же предпочла держать его в неведении. Неожиданно ему что-то становится известно. Он натыкается на какую-то информацию, или же кто-то находит его и говорит нечто такое, что вызывает у него новые вопросы. Он возвращается, пытается найти на них ответы.
Ева поочередно постучала по снимкам Джины Макмиллон и Мензини.
– Одиночка по натуре, не имеющий ни друзей, ни постоянной подружки, которого постоянно обгоняют по служебной лестнице, отчего сам он, похоже, надолго застрял на ее нижних ступеньках, – как он, по-вашему, поступил бы в подобной ситуации?
– Вы считаете, что он узнал, что Мензини его дед и это подтолкнуло его к убийствам? Стало своего рода оправданием?
– Да, чтобы, прибегнув к испытанному дедом методу, заявить о себе, отомстить обидчикам, как вольным, так и невольным. Возвыситься, переложив грязную работу на плечи других. Ибо сам он выше этого. При этом он избавился от двоих коллег, которые, по его мнению, загораживали ему путь наверх. Агрессия, которая до этого тщательно подавлялась, наконец нашла выход. Более того, получила оправдание. Вот кто я такой, вот кто мой предок! Наконец я это знаю.
– Из того, что нам известно, его родители – достойные люди.
– Этого мы точно не знаем. Пока. На сегодняшний день мы имеем отца, который на пару десятков лет старше матери и привык к тому, что его слово – закон. Мать, которая прожила всю жизнь, заботясь о других – сначала о родителях, затем о ребенке. Он вполне мог воспринимать это как слабость.
– А вы?
– Я воспринимаю это как выбор – такой, какой лично я никогда бы не сделала, но все же выбор. Если только ее не вынудили, что я и хочу выяснить. Только не думайте, будто, глядя на Коллуэйя, я вижу в нем себя. Боже упаси! Дурная кровь? Во мне она есть. Но это еще не повод, чтобы портить свою жизнь. И тем более не повод убивать. Согласна, во мне живет агрессия, но я умею направить ее в мирное русло. Обычно, – добавила она и пожала плечами. – Я должна обезвредить его, прежде чем он повторит попытку. Должна упечь его за решетку, потому что, стоит выпустить негодяя из поля зрения, он тут же возьмется за старое. Уж он точно найдет способ! И потому мне нужно понять его, чтобы знать, куда смотреть, и предотвратить трагедию.
– До тех пор, пока вы не поговорили с его матерью – кстати, я тоже хотела бы это сделать, – мы можем лишь строить предположения.
– Боюсь, у меня нет времени ждать, что скажет его мать, и ваши предположения – это то единственное, от чего я могу отталкиваться.
Доктор Мира вздохнула, посмотрела на изображения Коллуэйя и Одри, затем перевела взгляд на фотографию Мензини.
– В таком случае он знает. Как это стало ему известно, трудно сказать. Но мне кажется, что этот факт не оттолкнул его, не расстроил, не вселил тревогу. Наоборот, он окрылил, подарил силы и уверенность.
– Отлично, – кивнула Ева. – С этим уже можно работать.
– Он совсем не такой, как вы.
– Хотелось бы надеяться.
Мира отвернулась от доски и пристально посмотрела на Еву:
– Ну как, удалось достичь некоего уровня… душевного спокойствия?
– Трудно сказать. И вообще, мне сейчас не до этого. Я должна поймать убийцу. И пока не поймаю, не успокоюсь.
А ведь так и есть, подумала Ева. Она ощущала себя заведенной, готовой к действию.
– Но в целом все нормально. Краткая версия: мне приснился сон, про это… про Стеллу. Вы там тоже были, в роли второго плана. Дело кончилось тем, что я врезала ей в лицо. По-видимому, сказалась моя агрессивная натура. Зато какой кайф! Я как будто поставила точку. Раз и навсегда. Вижу ли я в нем себя?
Ева снова посмотрела на фото Коллуэйя:
– Да, я понимаю. Я могла пойти совсем по другому пути. Но я не пошла. Мне больше нравится тот, что я выбрала. И я довольна тем, кто я такая. Думаю, уже этого достаточно.
– Это прекрасно.
– Я врезала ей в лицо, – повторила Ева. – Стелле. Что вы про это скажете?
– Думаю, вас можно поздравить, – ответила доктор Мира и рассмеялась.
– Это что-то вроде «браво»?
– Да, но только не что-то вроде, а именно «браво».
– Вот и Рорк так подумал, – пробормотала Ева. – Как бы то ни было, я должна поставить в этой истории жирную точку. И для этого расскажу Пибоди, что случилось в Далласе. Раньше я избегала разговоров на эту тему, не была готова излить душу. А теперь могу. Потому что все это уже в прошлом. По крайней мере, я стараюсь оставить это там.
– Если потребуется моя помощь, не стесняйтесь.
– Знаю. Без вас одной мне ни за что не справиться. Даже сейчас мне нелегко об этом говорить, сложно об этом думать. Но мне уже гораздо легче, чем раньше.
