– Вот дерьмо, – буркнула Ева.
– Но ведь это все. – Рорк шагнул к ней, когда она выругалась снова. – Не глупи. Вскоре он сам все узнает. Более того, ему, черт возьми, полагается это знать.
– Черт возьми, но это мне решать, что и кому полагается знать о расследовании, которое веду я.
– Да, но ты расследуешь происшествие, которое имело место в принадлежащем мне баре. Сегодня в морге лежат мои работники. Так что право голоса есть и у меня тоже.
– Ты…
– Судя по тому, что ты всем недовольна, я делаю вывод, что ты давно не ела, – спокойно перебил ее Саммерсет. – Вернее, вы оба. Живо в столовую и садитесь за стол, как нормальные люди!
С этими словами он зашагал прочь. Кот, пару секунд подумав, увязался следом.
– Я иду наверх.
– Даже не думай. Сейчас твоей попке место за столом. – Рорк взял ее за руку, чтобы отвести в столовую.
Ева уперлась пятками в пол.
– Мне нужно работать. Черт побери, кто он такой, чтобы мне указывать? Кстати, ты тоже.
– Угомонись. Мы пойдем и сядем за стол, потому что он нас попросил. Скажи, когда он в последний раз тебя о чем-то просил? Ты помнишь такое?
Ева было открыла рот, чтобы огрызнуться, но поняла, что крыть нечем.
– Я тоже его ни о чем не прошу.
– Да, но когда ты вспоминаешь о том, что нужно поесть, тебя всегда ждет еда, твои вещи всегда выстираны, в доме образцовый порядок. Мы же воспринимаем это как должное.
– С какой стати ты вдруг распсиховался? Пару секунд назад ты целовал мне пальцы, а теперь вдруг орешь на меня?
– Потому что он нас ждал – с той самой минуты, как услышал сводки новостей. Я никогда не говорю ему, где я был и что делал. Я никогда не думал о нем, потому что для меня самое главное – это мой бизнес и ты.
И теперь ему было стыдно.
– Он наверняка уже навел справки и узнал, что с нами ничего не случилось. Но я должен был сообщить ему сам. Так что если я на кого-то и злюсь, то только на самого себя. Ты же просто попала под перекрестный огонь. А сейчас мы оба сделаем то, о чем он нас просил, а именно сядем и поужинаем. И расскажем ему все, что имеем право рассказать, потому что – нравится тебе это или нет – он тоже член семьи.
– Ну хорошо. Уговорил. Но только, если можно, побыстрее.
С этими словами Ева прошла в столовую. В камине догорал огонь, свечи наполняли комнату нежным, приглушенным светом. На столе уже стоял хлеб, источавший божественный аромат, масло, поднос с сыром. Винные бокалы искрились, фарфоровые тарелки сияли, серебряные подставки блестели.
В следующий миг в столовую, держа поднос с супницей, шагнул сам Саммерсет.
– Мне следовало поговорить с вами раньше, – произнес Рорк.
– Полагаю, вам было не до меня, – надменно возразил Саммерсет.
– Тем не менее это некрасиво с моей стороны и глупо, – извинился Рорк.
Саммерсет лишь выгнул брови.
– Да, и то и другое.
– И мне стыдно.
– Я вас прощаю. – С этими словами Саммерсет снял с супницы крышку и принялся разливать по тарелкам суп. – А теперь ешьте.
– Это вам. Я сейчас принесу еще один прибор. Пожалуйста.
Что бы там ни произошло между ними, подумала Ева, Саммерсет согласно кивнул.
– Единственный, кто сегодня ел в этом доме, это кот, так что от супа не откажусь.
Саммерсет сел за стол. Рорк выскользнул из комнаты.
– Это я его задержала, – начала было Ева.
– Вам нет необходимости что-то объяснять. Обычно он старается держать меня в курсе дел. Ну а поскольку сегодня он этого не сделал, а сообщения поступали тревожные, я, разумеется, начал волноваться. Ешьте суп, пока он не остыл.
Да, как, однако, странно ужинать в обществе Саммерсета! Но суп и впрямь был хорош – теплый, густой, вкусный, он приятно согревал и желудок, и душу.
Вскоре Рорк вернулся, сел за стол и тоже налил себе супа. С ним было уже не так странно.
– Пока ситуация не прояснится, еще пару дней делайте все покупки по Интернету, – сказала Ева Саммерсету и потянулась за хлебом. В следующую секунду рука Рорка легла на ее руку. В его глазах она прочла благодарность.
– Ты думаешь, это терроризм?
– Вряд ли, по крайней мере, не в традиционном смысле. Но исключать такую вероятность нельзя. Вещество был распылено неизвестным лицом или группой лиц в баре, во второй половине так называемого «счастливого часа». Назовем его мощным галлюциногенным аэрозолем. Люди вдохнули его, и через пару минут у них начались «глюки», сопровождавшиеся агрессией. Весь инцидент длился примерно двенадцать минут. В баре было восемьдесят девять человек, включая персонал. В живых осталось всего шестеро.
– Вы говорите, они перебили друг друга?
– Да, так оно и было. По крайней мере, наш патологоанатом не нашел ни у одной из жертв признаков самоубийства.
Саммерсет ничего не сказал, и Рорк воспользовался его молчанием, чтобы налить всем вина.
– Два подобных случая имели место во время Городских войн.
Ева застыла на месте.
– То есть такое уже случалось и раньше? – уточнила она.
– Не могу сказать, что точно такое, меня там не было. Но я знаю человека, что пережил первую атаку. Он сказал мне, что идет в кафе, где встречаются подпольщики. Заодно он надеялся провести время с женщиной, к которой был неравнодушен. Он был молод, лет восемнадцати, не больше. Дело было в Лондоне, в Южном Кенсингтоне. В то время основная борьба шла там. Он был в полуквартале от заведения, когда услышал истошные крики, удары, выстрелы. Он бросился на эти звуки. Когда он туда прибежал, у него на глазах взорвалось окно и из него вылетели пули и человеческие тела. Многие были уже мертвы. В это время дня в кафе было всего человек двадцать. Когда он сумел пробраться к ним, все они или уже были мертвы, или доживали последние мгновения.
Он решил, как, впрочем, и другие, кто подоспел туда, что это дело рук вражеской банды. Но все мертвые и умирающие были известны.
– А что явилось причиной?
Саммерсет покачал головой:
– Пришли военные, оцепили здание и закрыли заведение. Спустя несколько недель история повторилась в Риме. Мы держали ухо востро и ждали повторения. «Дело в вине», было нам сказано. Те, кто не пил, стали жертвами тех, в чьем стакане оно было. Из-за напитка у них случился приступ безумия.
– И что было в вине?
– Этого мы так и не узнали. Повторений не было. По крайней мере, мы о них не слышали. А ведь до нас в конечном итоге доходило все. Военные и политики упрятали все под такой надежный замок, что даже наши разведгруппы были бессильны его взломать. В то время я решил, что так, наверно, к лучшему.
