Книга Изгнание торжествующего зверя, страница 33. Автор книги Джордано Бруно

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Изгнание торжествующего зверя»

Cтраница 33

Ты, Досуг, распоряжайся мной, дабы я слыл менее досужливым, чем все прочие, ибо благодаря тебе я сумею послужить государству и защите своей родины больше своим словом и убеждением, чем мечом, копьем и щитом – солдат, трибун, император. Подойди ко мне ты, благородный, героический и ревностный Страх, и своим побуждением сделай так, чтоб меня не вычеркнули прежде из числа знаменитых, а позже из числа живых. Устрой так, чтоб раньше, чем дряхлость и смерть отнимет у меня руки, я обеспечил себя неотъемлемой славой своих дел. Рвение, постарайся, чтоб крыша была закончена раньше, чем пойдет дождь, пусть окна будут вставлены раньше, чем подуют Аквилоны и Австры мрачной и беспокойной зимы. Память о добре, совершенном в течение жизни, сделай так, чтоб старость и смерть взяли меня раньше, чем помутили мой дух. Ты, Страх потерять приобретенную в жизни славу, не сделай мне горькой, но дорогой и желанной старость и смерть!

Саулин. Вот это, София, самое достойное и почтенное наставление для исцеления от скорби и тоски, что приносит с собою преклонный возраст, и от докучливого страха смерти, который с того часа, как мы начинаем чувствовать, обычно тиранит дух живущих. Так что хорошо сказал ноланец Тансилл:

«Кто небо чтит, кто пламенный и нежный

К высоким подвигам летит в своих мечтах,

Для тех всегда весна: пусть лед кругом и снежный

Покров на землю стелется и виснет на цветах.

И не о чем скорбеть тому, кто сам себе безбрежный

Открыл простор в душе своей, и в жизни, и в трудах:

Так земледелец, плод трудов своих собрав вовремя,

Не чует за собой нужды тяжелой скорбь и бремя» [90] .

София. Очень хорошо сказано. Но время тебе, Саулин, уходить, ибо вот мое дражайшее божество, желаннейшее счастье, ненаглядное личико приближается ко мне с Востока.

Саулин. Хорошо. Значит, моя София, завтра мы встретимся в обычный час, если тебе будет угодно. А я пока пойду и разберусь в том, что сегодня выслушал от тебя, дабы лучше припомнить о твоих взглядах при случае и попроще приобщить к ним в будущем кого другого.

София. Чудеса! Он летит ко мне навстречу быстрей обычного. Не летит, как у него в обычае, играя кадуцеем и ударяя широкими крыльями по прозрачному воздуху. Мне кажется, я вижу его тревожным и озабоченным. Вот глядит на меня и так обратил ко мне свои очи, что ясно – беспокойство не из-за моего дела.

Меркурий. Да будет вечно благосклонна к тебе судьба и бессильна против тебя ярость времени, о моя милая и славная дочь, и сестра, и подруга!

София. Что такое, мой добрый бог, омрачило твое лицо, хотя ко мне ты по-прежнему щедр на свою столь сладостную ласку? Почему ты бежишь, как с почтой, и, по-видимому, готов уйти отсюда скорее, чем побыть со мной несколько?

Меркурий. Дело в том, что Юпитер поспешно поручил мне предусмотрительно помешать пожару, который возбуждает сумасшедшее и зверское Несогласие в этом Партенопейском царстве.

София. Как же так, Меркурий, эта чумоносная Эриния очутилась по сю сторону Альп и замутила море в этой прекрасной стране?

Меркурий. Она вызвана глупым честолюбием и безумным доверием кое-кого, приглашена очень щедрыми и неопределенными обещаниями, двинута обманчивой надеждой. Ее ждет двоякая зависть: в народе – стремление оставаться при былой свободе и боязнь подвергнуться более жестокому угнетению, в князе – подозрительная боязнь, как бы, желая захватить больше, не потерять все.

София. Где первое начало и основание для всего этого?

Меркурий. Великая Жадность, что идет, пожирая все, под предлогом поддержки религии [91] .

София. На самом деле предлог, по-моему, ложный и, если не ошибаюсь, неизвинительный, ибо не надо ни сторожей, ни оплота там, где не грозит никакая опасность или разрушение, где умы настроены по-прежнему, и где культ этого бога не засорен, как повсюду.

Меркурий. Да если бы и было так, не дело Жадности, а Благоразумия и Справедливости найти исцеление, ибо вот уже она возбудила к ярости народ, и Случаю представилось удобное время призвать мятежные души не столько к защите истинной свободы, сколько к несправедливому вольничанию и самоуправству гибельных и заразительных страстей, к коим всегда склонно звериное большинство.

София. Скажи мне, если тебе не в труд, в каком смысле ты говоришь, что Жадность хочет найти средство исцеления?

Меркурий. Отягчая мучения преступников так, чтобы из-за преступления одного виновного привлекалось множество невинных, а порою и справедливых, – вследствие чего князь становился все жирнее и жирнее.

София. Вполне естественно – овцы, у которых волк управителем, наказываются тем, что он их съедает.

Меркурий. Но позволительно сомневаться в том, что иногда достаточно сильного голода и жадности волка, чтобы овцы стали виноваты. И противозаконно, если не отыщется отца, наказывать ягнят и их мать.

София. Это правда. Нигде нет такого суда, разве что у диких варваров; и думаю, что такой суд прежде всего был введен у иудеев, так как это народ такой чумной, прокаженный и вообще вредный, заслуживающий скорее быть изничтоженным, чем рожденным. Так что, возвращаясь к нашей беседе, эта причина смутила, расстроила тебя, и из-за нее-то должен ты меня сейчас покинуть?

Меркурий. Пусть так. Я завернул к тебе раньше, чем лететь в те страны, куда я направился, чтоб не заставить тебя ждать напрасно и не нарушить данного тебе вчера обещания. Юпитеру я кое-что успел сказать о твоем деле и вижу – он более обычного благосклонен к тебе. Но в эти четыре или пять дней мне недосуг говорить с тобой и рассказать тебе, что мы должны сделать с просьбой, которую ты должна подать. Потерпи поэтому пока что, так как лучше застать Юпитера и Сенат свободными от иных хлопот, чем в таком положении, в каком, можешь поверить, они находятся сейчас.

София. Я рада ждать, ибо, если дело пойдет позже, его смогут лучше разрешить. И, сказать правду, при большой спешке (желая исполнить свой долг и передать, по обещанному, твою просьбу сегодня) я не сумела удовлетворить самое себя, так как думаю, что в этой записке дело должно быть изложено с большими, чем я сумела, подробностями. Вот я даю вам ее сейчас, чтобы вы видели (если удосужитесь на пути) все мои жалобы.

Меркурий. Я погляжу ее; но вы сделаете хорошо, воспользовавшись этим временем и заготовив более объемистый и подробный мемориал, чтобы предусмотреть все полностью. Я же теперь прежде всего, чтобы смешать Силу, хочу возбудить Коварство, для чего в союзе с Обманом надо будет продиктовать одно предательское письмо против предполагаемого честолюбивого восстания. По этому подложному письму отвлекается в сторону морское нападение турок [92] и ставятся препятствия галльскому неистовству, которое далеко отсюда, из-за Альп, приближается сухопутьем. Тогда по недостатку Силы погаснет Смелость, успокоится народ, обезопасится князь, и Страх погасит без воды жажду Честолюбия и Скупости. И вместе с тем снова призовется изгнанное Согласие, и установится на своем троне Мир посредством подтверждения старинной Привычки жить вместе с уничтожением опасного и неблагодарного Новшества.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация