В две тысячи четырнадцатом Рабинович и его команда пришли на Днепропетровск, Сема стал губернатором, а его друзья заняли посты пониже, но – все. Это было ключевым решением и. о. президента на тот момент – скорее всего именно оно не дало реализоваться проекту «Новороссия» в том виде, в каком он был задуман. Днепропетровск – город в большей степени «ватный» – стал до того патриотичным, что его стали называть «вторым Львовом». Но одновременно с этим провал проекта «Новороссия», видевшегося как относительно бескровный развод двух малосовместимых частей Украины
[78]
, обусловил и жесточайшую войну в Донецкой и Луганской областях, потери в которых превысили самые страшные прогнозы. Как потом признались в снятом местной телекомпанией фильме ближайшие соратники Рабиновича, они словно играли в «Зарницу» и даже представить себе не могли, что будет через год. Тысячи погибших, десятки тысяч раненых и искалеченных, сотни единиц сожженной бронетехники, миллионы беженцев, и всему этому не видно конца.
Никакого.
Рабинович, видимо, заключил сделку с властями, но с и. о. президента, тоже родом из Днепропетровска, а не с тем, кого избрали позднее. Суть сделки – Семе в кормление отдается весь юго-восток, в том числе и такой лакомый кусок, как Одесса, а он подавляет пророссийские силы теми средствами, какие сочтет нужным.
Все знают, что произошло в Одессе второго мая. В город на футбольный матч свезли самую радикальную часть проукраинской молодежи – ультрас, футбольных болельщиков. Все они, даже болельщики Крыма, Донбасса и Луганска
[79]
, были за Едыну, как было принято тогда говорить. В городе собралось несколько тысяч самых отъявленных отморозков. И эти отморозки, направляемые чьей-то рукой, отправились на Куликово поле. Там они сначала разгромили и сожгли лагерь пророссийских сил, а потом подожгли бутылками стоящий рядом Дом профсоюзов, в котором спасались от погромов пара сотен человек. Загорелись первые этажи, ни «Скорая», ни милиция не ехали на вызовы, падающих из окон людей добивали палками. Официально погибло около пятидесяти человек, неофициально – за две сотни. Этот день, видимо, стал днем начала полномасштабной гражданской войны в Украине, и это знают все, но мало кто знает судьбу днепропетровских пророссийских активистов. Сами люди Рабиновича говорили, что привлекли бандитов, и те вывезли «ватников» в лес и поучили их любить Украину. Чешский советник МИДа выразился более определенно – он сказал, что их «убили и похоронили у дороги». Как бы то ни было, Рабинович сделал свое дело, и пророссийское движение споткнулось, «ватникам» удалось взять под контроль только часть Донецкой и Луганской областей. Рабинович совершенно точно высвободил руки властям в Днепропетровске и Одессе и позволил им плотно заняться обстановкой в Харькове, втором по величине городе Украины с сильными пророссийскими настроениями. Но Рабинович не смог ничего сделать ни в Донецке, ни в Луганске, более того, он стал опасным пугалом, крайне одиозным политиком. Хуже того, Сема, как его называли друзья, был крайне неприятным в личном общении и глубоко конфликтным человеком, он получал удовольствие от участия в конфликте точно так же, как люди получали удовольствие от бокала вина или, скажем, от отдыха в теплых странах. Про него известно было всякое – например, он лично контролировал денежные потоки всех принадлежащих ему компаний, а их было больше сотни. У него не было ни одного профессионального менеджера – он нанимал людей по признаку личной преданности и требовал от них большего, чем просто работа, – они должны были, например, участвовать в совместном отдыхе и терпеть унижения от Рабиновича. Он никогда ничего не забывал и мог отомстить через много лет. Например, следователя, который возбудил против него уголовное дело, десять лет спустя отправили в зону АТО и там почти сразу убили. Говорили, что если он заказывал кого-то избить, то часто лично выезжал на машине, чтобы посмотреть на избиение. Он мог публично нахамить кому угодно, включая и президента страны. Но его пути с Барченко разошлись не из-за этого. Во-первых, Барченко воспринимал его как соперника, и не зря, у Рабиновича были огромные деньги, а это в украинской политике всегда было решающим. Во-вторых, государству Украина требовались деньги, и настал тот момент, когда с народа были сняты все шкуры до единой, а деньги все равно были нужны, и потому государство Украина попросило впервые за свою историю поделиться олигархов. А олигархам это сильно не понравилось. Потому что пришли один раз – придут и второй, и третий, и потому что Барченко сам был олигарх, но самого себя он «раскулачивать» не хотел, да и вообще, украинские олигархи всегда были крайне патриотичны, но этот патриотизм никогда не включал в себя уплату налогов. Так и Сема Рабинович – он мог быть за Едыну, он мог бороться с сепарами, он и его люди могли договориться с кем угодно и о чем угодно, но как только речь заходила о деньгах, все договоренности летели к черту. Потому что в случае с деньгами нельзя делать вид, они или есть или нет, или они твои или чужие.
В две тысячи пятнадцатом президент Украины Барченко решил, что все, достаточно. Барченко и сам был олигархом не из последних, он отлично понимал, что для Семы Рабиновича все впору, он отнимет и его, Барченко, активы сразу, как только к этому будет возможность. А потом будет звонить и стебаться, как он звонил сидящему в американской тюрьме Лазорко и издевался над ним, собрав полный кабинет своих соратников, рассказывал, что и как он у него отнял.
Конфликт начался с того, что на приграничной территории произошло убийство офицера СБУ. Как сообщило телевидение, убийцей оказался член добровольческого батальона и помощник депутата, близкого к Рабиновичу. Так сказало телевидение, и это само по себе было актом войны. Депутат выступил и сказал, что СБУ крышует конвои в зону АТО и обратно, левый оборот спиртного и угля. А некоторые из членов команды Рабиновича, люди непубличные, дали интервью, в которых очень резко высказались по ситуации в стране и в адрес конкретно Барченко, обвинив его в лживости, слабости, трусости, бюрократизме, коррумпированности и неспособности добиться победы в войне. Одновременно они высказались за переговоры с Донбассом, что противоречило официальной линии власти и уже откровенно попахивало фрондой.
