По телу «гориллы» прокатилась дрожь. Чеченец дернулся. Открыл глаза, уставился в потолок. Выгнулся дугой, рванув ремни. Казалось, они не выдержат и порвутся. Но эти ремни могли удержать взбешенного индийского слона.
«Пациент» снова обмяк. Потом как-то медленно, будто при замедленной прокрутке кинопленки, выпрямился. Сел прямо, как прилежный первоклассник за школьной партой. Обвел глазами вокруг себя. Его взор коснулся Денисова, и тот содрогнулся: глаза у чеченца были безжизненные, немигающие.
— Отлично, — просматривая диаграммы, проворковал Эскулап. — Просто прекрасно. Хороший экземпляр.
Потери в материале доходили до пятидесяти процентов. Далеко не каждому удалось перейти «порог трансформации сознания». Но рослый чеченец преодолел его без труда.
— Изумительная реакция, — искренне наслаждался работой Эскулап. — Всегда бы такие «заготовки» передавали.
— Тут уж как повезет, — буркнул Денисов.
Эскулап нагнулся над «пациентом». Тот перестал проявлять к окружающему какой-либо интерес. Шлепки по щекам не вызвали ни малейшей реакции, равно как и укол длинной иголкой, напоминающей вязальную спицу.
— Следующий этап. — Эскулап выдвинул колпак, похожий на фен в парикмахерской, и надел его на голову чеченцу. — Пошли, — кивнул он Денисову.
Они прошли в соседнее темное помещение, напоминавшее каморку папы Карло. Там был резервный пульт. Эскулап уселся за него и активизировал прибор «Спектр-А5».
— Новинка. Потомок классического изделия «Резонанс», — пояснил Эскулап, пальцы его пробежали по клавиатуре.
— Знаю, — кивнул Денисов. — Детище НИИ-15.
— Так точно. Тогда казалось чудом, что электромагнитные поля вгоняют человека в сон, ослабляют память… Хотя атеистическое мировоззрение позволяло относиться к вторжению в душу куда проще. Человек воспринимался как механизм, который нужно просто настроить определенным образом… Потом были сверхвысокочастотные излучения. Биорезонаторы Пеева… Если бы тогда представляли, как далеко мы дойдем. — Эскулап щелкнул тумблером и активизировал накопительные катушки.
Теперь находиться рядом с «пациентом» стало опасно. Электромагнитные излучения создавали угрозу для окружающих…
На второй этап понадобилось семь минут. Всего семь минут. Они вернулись к чеченцу. Эскулап отодвинул колпак. Начинался последний этап трансформации.
Кудесник в белом халате уселся напротив «пациента», посмотрел в его широко распахнутые глаза.
— Я твой внутренний голос. Я звучу в глубине твоего сознания. Ты меня слышишь?
— Да. — Голос прозвучал механически, и у Денисова поползли привычно мурашки по спине. В голосе не было ничего человеческого. Он звучал откуда-то из иных пространств.
— Мы единое целое.
— Мы единое целое, — повторил «пациент».
— То, что ты видишь вокруг — это сон. То, что внутри тебя — это настоящее. Ты понял?
— Я понял…
— Ты живешь во сне. Ты движешься во сне. Ты должен сделать во сне то, что говорю тебе я.
— Я понял…
Эскулап смотрел глаза в глаза, повторяя то ли слова, то ли заклинания, а Денисову от созерцания этой процедуры становилось все дурнее. На его глазах происходило нечто богопротивное. Темная власть утверждалась над темными душами.
Последний этап длился минут сорок. На лбу Эскулапа выступил пот. Но в голосе звучало удовлетворение. Он формировал у чеченца один пласт сознания за другим. Что происходило в эти минуты в мозгу «пациента» — неизвестно на земле никому. Методики воздействия по кодировке личности применялись уже полвека спецслужбами, а до этого были в ходу у сектантов и адептов религиозных течений. И все равно все эти приемы, технические устройства, хотя и относились к числу наиболее охраняемых государственных секретов, значили не так уж много. Главным в процессе была личность кодировщика.
Эскулап мял сознание «заготовок» как пластилин. И придавал им нужную форму.
Денисов нервно царапал ногтем металлическую крышку стола, за которым сидел. Что это? Черная магия, или колдовство, или… За всем этим стоял холод непознанного. Эта пропасть, в которую готов заглянуть далеко не каждый.
Наконец, все было закончено.
— Так, сорок минут перерыва, — сказал Эскулап, когда «трансформер» вышел в сопровождении охранников из помещения. Теперь чеченец походил на нормального человека, только воля полностью находилась в руках ведущего — того, на кого замкнул волевой блок Эскулап. Ведущим был Денисов.
Ученый и оперативный координатор прошли в комнату отдыха. Эскулап приготовил наспех как всегда изумительный чай. Надавил на клавишу профессионального музыкального центра. Усиленная мощными динамиками полилась музыка Бетховена.
— У тебя каждый раз разная музыка, — заметил Денисов.
— Музыка — это гармоничные вибрации. После трансформации помогает восстановить целостное состояние сознания. А на тебя не действует.
— Не действует, — согласился головой Денисов.
— В тебе нет ощущения вибраций, — произнес Эскулап, пронзив кинжальным взглядом Денисова насквозь.
— Я переживу.
— У Влада есть такое чувство. — Эскулап отхлебнул чай. — Влад — способный мальчик.
— Кто же спорит.
— Возможно, попадись он мне раньше, из него вышел бы кодировщик. Неплохой кодировщик.
— Не думаю, что он согласился бы на это.
— Почему?
— Потому что серой от этих твоих занятий за версту тянет.
— Ха, — усмехнулся Эскулап. — Православный и правоверный Влад не пошел бы на игры с нечистым, так?
— Ну, примерно.
— Ерунда все это, Олег. Просто я владею определенной силой. У солдата есть автомат Калашникова, который за минуту выпускает шестьсот смертей. У меня другое оружие. Весь вопрос в том, на чьей я стороне. А наше дело правое.
— Мы победим. Но пасаран, — усмехнулся Денисов.
— Я надеюсь, — серьезным голосом произнес Эскулап. — Слишком дорого за все заплачено…
Он прибавил звук:
— Все, не мешай. Я расслабляюсь. До завтра нужно отработать еще троих. Это тяжело.
— Умолкаю, — поднял руки Денисов и откинулся в кресле. У него было ощущение, что он устал не меньше Эскулапа, хотя ничего и не делал. Будто энергию из него всю высосали. Это плохо. Завтра он должны быть свежим, с работающим отлично котелком, способным принимать решения быстро и правильно.
Завтра определится исход операции. Или удастся пролистнуть несколько страниц из «Зеленой книги». Или они опять будут топтаться на месте неизвестно сколько.
«Пошли нам, господи, победу», — прошептал Денисов едва слышно.
* * *
Кабан не видел в задании ничего слишком трудного. Соотношение — вложенный труд и прибыль — было более чем привлекательным. Неизвестно, что за железо они должны изъять и зачем этот железо заказчику. Но платили за него столько, будто оно было из золота.
