— Ты чего? — спросил Борька.
— Ничего, — пожал плечами Коля, — сижу.
— Вот гаденыш, — сплюнул Макс, — наколол-таки.
— А как же машина? — изумилась Жанна.
— Мимо проехала, — улыбнулся очкарик. — Грузовик с дровами. Дорога, знаете ли. Случается. Редко, правда.
— Подловил, сука, — не унимался Макс. — Не-е, ребята, я вылезу — этого урода по кусочкам разберу. А башку оторву в последнюю очередь.
— Не надо долго ждать. — Вадим передернул затвор и попытался произвести выстрел. Мог бы и додуматься, аналитик. Не стал бы Коля отсвечивать внаглую, не имея железной уверенности. Спусковой механизм сухо щелкнул.
— И не надейся, — ухмыльнулся мерзавец. — Перестал ты работать головой, Вадим. Но я тебя не осуждаю — после такого очертелого боя можно забыть и маму родную. Тот парнишка, которого ты замочил последним, полностью опустошил рожок. Прекрасно помню сухие щелчки его автомата. Они вот здесь, — Сырко выразительно постучал по черепу. — Сменить магазин он не успел, ты набросился на него, как рысь на курицу. А позднее я следил за тобой — ты даже затвор не передернул. Промашка, Вадим… А вот у первого, кстати, остался почти полный магазин. — Коля дружески подмигнул. — Его автомат тут рядом, за порогом. Я принесу, не разбегайтесь, ладно?
Коля быстро куда-то ушел. Хлопнула дверь. Жанна страдальчески застонала и опустилась на пол. Через полумрак проступали какие-то скособоченные стеллажи с банками, доски с гвоздями.
— Ч-черт, — ругнулся Борька. — Эта рожа, как проснулась, первым делом в подвал полезла: огурчика, говорит, хочу. Естественно, осмотрелся, на ус намотал, и лестницу на вес прикинул. Словно чуял, гад, что будет оказия. А потом эти на «уазике» приперлись…
— Он якобы за Валюшей вышел, — зло бросил Макс, — а сам — за автоматом. Услышал машину и затеял экспромт. Психологическая штучка — вот это что. Элементарно мог войти в комнату с автоматом и держать нас на мушке, пока свои не подтянутся. А он не стал, трудно контролировать толпу…
— Так бы и дал я ему, — обронил Вадим.
— Вот именно. Ему живые нужны. Проще сбагрить всех в подвал, а не получится — тогда да, бежать за автоматом.
— А вот и я, — радостно сообщил Коля, подтягивая за ремень вполне пригодный к бою «калашников». — Не соскучились?
— Дерьмо ты, Николай, — грустно вымолвил Борька. — Из-за тебя меня свои же чуть не прибили. Скоро там твои архаровцы-то подтянутся? Холодно под землей. Да и рано нам еще под землю-то.
— Скоро, — кивнул Коля. — Ты сам видел, как покойник говорил по рации. Подождем-с… А вот насчет дерьма ты не прав, Борис. Я на работе. В длительной служебной командировке. Нельзя так огульно навешивать ярлыки.
— Дерьмо — это не ярлык, — возразил Вадим, — это состояние души. У тебя очки настоящие?
— Не-а, — подумав, покачал головой Коля. — Очень слабые диоптрии.
— Я так и думал. Слишком усердно изображал близорукого.
— Я не артист. Так вышло.
— Ведерников — твой шеф?
Николай встал и снял очки. Со дна подполья не очень отчетливо было видно, но лицо изменилось — определенно.
— Ребята, не надо меня допрашивать. Лучше огурчиков пожуйте — пропадет же добро.
— Да перестань, — поморщился Вадим. — Колись, Колян, ты ничем не рискуешь. Мы с тобой не один пуд соли съели — неужели ты не чувствуешь родство с нашими пропащими душами? Он твой шеф, Колян?
— Партнер, — нехотя признался Коля, демонстративно глянув на часы. Торопился, наверное.
— Нет, Колян, ты точно жалкая личность, — резюмировал Борька. — Народу-то сколько положил…
— Он продал своих хозяев ради сомнительной сделки, — поддержал Вадим. — И как-то оттянул время появления новых хозяев. Или не сам оттянул, а конкурирующая фирма — мне начхать. На пару с водилой расправился с персоналом импровизированной лаборатории, а потом зарезал и водилу, чтобы окончательно исключить огласку, наличие компаньона и дележку гонорара. А нам свистит про командировку.
— А тебе не все ли равно, к кому мы попадем — к соратникам или противникам господина Ведерникова?
Вадим пожал плечами.
— Не знаю. Я вообще не понимаю, в чем дело. Могу лишь строить фантастические предположения. Не согласится ли господин Сырко хотя бы общими фразами обрисовать суть?
«Господин Сырко» забросил за спину автомат. Это смотрелось уморительно. На высоте двух с половиной метров над оказавшимися в ловушке стоял человек, имеющий мало общего с «ботаником» Колей. Блестели глаза — торжествующе и алчно, тонкие губы кривились в циничной ухмылке. И даже волосы, застывшие дыбом, предстали в несколько ином, жутковатом свете.
— Не могу, приятель. О таких вещах не говорят. Даже если очень хочется. Болтун — находка для пули, понимаешь мою мысль?
— Понимаю, — согласился Вадим. — Твоему положению не позавидуешь. Наше и то попрочнее, верно? Наколоть контору, на которую работаешь… Бр-рр. Скажи, Колян, она из тех славных контор, чье имя по сей день называют шепотом? Потомки благородных глубоких бурильщиков? Решительно не понимаю твоего поступка. Ты заключил контракт на астрономическую сумму? Но какая польза от этой суммы в тесном ящике на глубине двух метров? Или тебя обеспечили непробиваемым прикрытием? А может, только пообещали, что обеспечат? Куда намылился, дружище — в Бразилию? На Филиппины? И не думай даже, найдут. Могу одно порекомендовать: Гренландию. Там тебя будут искать в последнюю очередь. Успеешь пожить недельку… Чего посмурнел, Колян?
Циничная ухмылка на губах предателя несколько поблекла. Недобро прищурив глаза, Коля сел на корточки у открытого люка. Отсюда отчетливо просматривались задранные к нему головы. Он встретился взглядом с каждым — кроме Жанны, сидевшей где-то под стеллажами.
— Я могу всадить ему в рожу из газовика, — прошептал Борька.
— Не поможет, — подумав, отверг Вадим, — А вдруг он дурак? Зашибет кого-нибудь со злости…
— Перестаньте шептаться, — нахмурился Коля. — Ты, Вадим, не цыганка — гаданья тут разводить. О себе подумай. И о тех троих, что за твои штаны держатся. Вот это проблема из проблем, аховая, согласись. А про меня не надо, — он как-то неуверенно улыбнулся, — Коля Сырко человек маленький, его проблемы яйца выеденного не стоят. Да и вообще — он-то на свободе, в отличие от некоторых, а вот некоторые этого, похоже, еще не поняли…
Николай, в принципе, закончил фразу, но хотел, очевидно, произвести эффект — затих, как бы на полуслове. Тут и наступил переломный момент. Пленники подземелья услышали, как в комнате со стуком распахнулась дверь. Ворвался, пронзительно вереща, отчаянный Чингачгук! Ножки застучали по полу. Бывший очкарик сделал попытку встать — но трудно подняться с корточек в одно мгновение: у него только хрустнули колени. Что-то твердое с разгона воткнулось ему в спину, выводя из равновесия.
