Василий Мидянин
Повелитель иллюзий
Клайв Баркер — один из тех исчезающе редких современных авторов, которые умеют писать так, чтобы дыхание перехватывало от леденящего ужаса и восхищения мастерством рассказчика.
Его вселенная — то, что лежит по ту сторону. Зачастую он видит совсем не то, что видят другие, в самых обыденных вещах. Он певец сверхъестественного, поэт запретных знаний, журналист, ведущий репортаж из сумеречной зоны. В основе его произведений — огромный культурный пласт, возделанный — многочисленными предшественниками: безнадежные, пропитанные могильным холодом новеллы Эдгара По, зловещая паутина мертвых имен Говарда Лавкрафта, беспощадный фрейдизм Стивена Кинга. Безусловно, Клайв Баркер, породивший новое направление в литературе ужасов — сплэттерпанк, — стоит в одном ряду с этими тремя китами, оставляя далеко позади всех прочих конкурентов.
Он родился 5 октября 1952 года в Ливерпуле, на увековеченной битлами улице Penny Lane, и учился в той же самой школе, что и Джон Леннон («На семидесяти процентах парт были вырезаны перочинным ножом его автографы», — вспоминал писатель). Англичанин, да еще выросший в предместьях Ливерпуля, — это диагноз, точно так же как, допустим, русский житель Санкт-Петербурга. Подобный диагноз накладывает неизгладимый отпечаток на склад ума и любую творческую деятельность, которой занимается данный индивидуум. Англия подарила миру самобытнейших современных музыкантов, писателей, режиссеров, которые, даже становясь коммерческими мегазвездами, ухитряются сохранить в своем творчестве оригинальные индивидуальные черты. Клайв Баркер, без сомнения, принадлежит к их числу.
Он закончил университет в Ливерпуле, где изучал философию и английскую литературу. Эти дисциплины оставили четко различимые следы в его дальнейшем творчестве: отточенный метафорический язык, мотивы черного романтизма, экстравагантно вплетенные в гиперреалистическую канву повествования, метафизические и оккультные образы, понятия и термины в качестве имен собственных. Также большое значение для становления парадоксального таланта писателя имели его ранние увлечения театром и комиксами. Именно на страницах рисованных ужастиков Сэма Бишо, Эла Бускеми и Максвелла Гейнса, скрещенных с эстетикой современного театра абсурда, и берут качало грандиозные литературные галлюцинации Клайва Баркера, большая часть которых в дальнейшем выплеснулась на киноэкраны, поразив миллионы людей, — чудовищные монахи-сенобиты, причудливые обитатели города Мидиан, монструозный Голый Мозг, призрак-убийца Кэндимен с крюком вместо руки, магические Доминионы, населенные тварями, которые могут привидеться лишь в горячечном бреду.
Еще в молодости Баркер основал собственную театральную труппу, чтобы ставить постмодернистские пьесы своего сочинения. Несмотря на локальный успех, подмостки не могли до конца удовлетворить амбиции молодого драматурга: слишком много в театре условности, слишком многое поневоле оставалось за кадром, слишком от многих эффектных идей приходилось отказываться из-за невозможности воплотить их на сцене. Клайв Баркер начинает писать небольшие рассказы, в которых воплощает свои невероятные ночные кошмары и видения — ту эфемерную субстанцию, которая многое теряет, будучи воплощена в свете рампы.
В 1984 году выходит в свет его первый сборник «Книга крови» («Clive Barker’s Books Of Blood»). В дальнейшем вышло еще полдесятка сборников под тем же названием и разными порядковыми номерами (в русском переводе издательства «Кэдмен» они были собраны в два тома). Уже первая «Книга крови», за которую автор в 1985 году получил престижную премию «World Fantasy Award», убедительно продемонстрировала, что в жанре психологического хоррора вспыхнула новая звезда, и все последующие только укрепили это общее мнение. В том же году увидел свет дебютный роман Баркера «Проклятая игра» («Damnation Game»), вызвавший фурор среди ценителей жанра, удостоившийся восхищенных отзывов таких столпов хоррора, как Стивен Кинг, Дин Кунц и Ричард Лаймон, и выдвинутый на «Bram Stoker Award» и Букеровскую премию. Баркер понемногу начал становиться модным писателем.
Однако подлинную славу принес ему кинематограф. Мечтая о наиболее полном воплощении своих кошмарных фантазий, Клайв Баркер пишет несколько сценариев для фильмов ужасов, которые были поставлены в Великобритании. Удрученный весьма посредственными результатами, Баркер решает сам взяться за режиссуру, и в 1987 году выходит его первый полнометражный кинофильм, выпущенный совместно США и Великобританией, — «Восставший из ада» («Hellraiser»), который вызвал настоящий ажиотаж среди поклонников хоррора (на сегодняшний день вышло уже пять сиквелов), а также всплеск интереса к фигуре режиссера и писателя. Несколько прямолинейный сюжет с лихвой искупался впечатляющими по тем временам спецэффектами, чрезвычайно удачным кастингом и впечатляющими образами сенобитов — монахов боли, «ангелов для одних и демонов для других», садистски пирсингованных существ, сопровождающих попавших в ад людей по всем кругам мучений, — мучений настолько диких, что они перерастают в извращенное наслаждение. Необычной «европейской» атмосферой абсолютной безысходности «Восставший из ада» чрезвычайно выгодно отличался от голливудских ужастиков конца века и стал одной из крайне редких значительных работ в этом жанре после фильма «Зловещие мертвецы-2» Сэма Рэйми, который с шутками и прибаутками похоронил золотую эпоху американских киноужасов шестидесятых — семидесятых годов. Завоевав Большой приз жюри на фестивале фантастического кино в Авориазе, дебютный фильм Баркера приобрел культовый статус, а книги писателя начали расходиться, как горячие пирожки.
В 1987 году выходит вторая книга Клайва Баркера — фэнтезийный роман «Сотканный мир» («Weaveworld»), а в следующем году — роман «Кабал» («Cabal»), который энергичный писатель лично экранизировал через два года. Популярность Баркера растет в геометрической прогрессии. Наконец после выхода несколько невнятного романа «Явление тайны» («The Great and Secret Show») он покупает старый особняк в Лондоне и, с головой погрузившись в работу, после полутора лет напряженного труда представляет публике новую книгу «Имаджика» («Imajica») — грандиозную философскую, мистико-оккультную и батальную эпопею, которую он сам считал «своим самым любимым собственным романом и незабываемым писательским опытом» и за которую Ассоциация писателей хоррора удостоила его звания Великого Мастера.
В экранизированных позднее повестях «Сердца ада» («The Hellhound Hearts», «Восставший из ада»), «Кабал» («Cabal», «Ночной народ»), «Запретное» («The Forbidden», «Кэндимен»), «Последняя иллюзия» («The Last Illusion», «Повелитель иллюзий») Баркер подчеркнуто лаконичен и точен. При чтении возникает устойчивое ощущение, что это просто краткие конспекты будущих сценариев, — видимо, при написании сказывалось драматургическое прошлое автора. Такие же чувства вызывают многие из его рассказов. Что касается «Имаджики», то это, напротив, неторопливо разворачивающееся масштабное полотно, для которого автор не пожалел ярких красок, блестящих метафор, изысканной стилистики и причудливых персонажей. Повествование плавно перетекает из современного Лондона в таинственные Доминионы, из эпохи в эпоху, из современной прозы в психологическую мистику и психоделический фэнтезийный квест. Стилистически выверенный роман переполнен культурологическими отсылками и литературными аллюзиями, Баркер вольготно чувствует себя в пространстве Имаджики, мастерскими штрихами и деталями выписывая историю мужчины и женщины, повлиявших на судьбы мира, точнее, миров.
