– Я не хочу разговаривать с тобой в таком тоне! – На щеках девушки выступили красные пятна, глаза заблестели. – Ты врываешься ко мне без предупреждения и обвиняешь меня черт знает в чем…
– Я ни в чем тебя не обвиняю! – Тарханов взял себя в руки, скрипнув зубами, потом шагнул назад и захлопнул дверь. – Мне срочно нужно с тобой поговорить. Дело в том, что у меня неприятности…
– Ты называешь неприятностями смерть жены? – холодно спросила Алина. – Но, дорогой, при чем же тут я? Я ее не знала…
– Я был у следователя, – Тарханов вдохнул так глубоко, что едва не закашлялся от резкого запаха ее духов, – это… это ужасная женщина! Настоящий вурдалак!
– Надеюсь, ты ничего не сказал про меня? – забеспокоилась Алина. – Мы же договаривались…
– Я не сказал. Но какой-то ханурик видел мою машину на твоей улице. И записал номер! – зло выкрикнул Тарханов. – И теперь все мое алиби летит к черту!
– Алиби? – насмешливо спросила Алина. – Тебя что – подозревают в убийстве собственной жены? Вот так – надев пакет на голову? Оригинально!
– Не шути так! – вздрогнул Тарханов. – Но следователь проверяла алиби и уличила меня во лжи. И теперь я должен дать точный ответ, для чего я был тем утром, когда убили мою жену, поблизости от телестудии. Следователь, конечно, пока не предъявила обвинения, но твердо убеждена, что теоретически я мог пробраться туда и…
– И что ты намерен делать? – Теперь голос ее был ледяным, как и взгляд темно-синих глаз.
– Я очень прошу тебя подтвердить, что в то утро семнадцатого февраля я был у тебя! – сказал Тарханов упавшим голосом, зная уже, что сейчас последует.
– Та-ак, – протянула она, поискала на телефонном столике сигареты, не нашла и нахмурилась. – Та-ак, – повторила она, раздраженно отмахиваясь от предложенной Тархановым пачки, – позволь тебя спросить, дорогой мой, с каким условием мы с тобой решили встречаться? Ты выставил свои требования: никогда не звонить тебе домой, не встречать тебя у работы, не появляться вместе на людях – жена твоя, дескать, такая известная женщина, что журналисты, узнав, что у ее мужа есть любовница, напишут в желтой прессе невесть что, это ей может сильно повредить. Я согласилась на все условия, разве не так?
– Тебе и самой так было удобно, – не утерпел Тарханов, вспомнив, что ждала она сегодня отнюдь не его. – А сейчас у меня непредвиденные обстоятельства. В конце концов, что тебе стоит пойти к этой Громовой и сказать ей, что в то утро я заезжал к тебе?
– Это невозможно, – вскричала Алина, подбежала к нему, взяла за руку и проговорила умоляющим тоном: – Дорогой, ну придумай что-нибудь, ну пускай твой прораб скажет, что был с тобой, что вы ездили с ним вместе по делам или еще куда…
– Олег не станет врать! – Тарханов покачал головой. – Дело-то серьезное – убийство!
– Ах вот как? – спросила она внешне спокойно, но глаза ее метали молнии. – Олег, стало быть, врать не может, а я могу?
– Но я же действительно был в то утро у тебя! – закричал Борис. – Ты должна просто подтвердить это!
– Ни черта я тебе не должна! – грубо ответила Алина. – И вообще мне некогда сегодня с тобой разговаривать! – Она взглянула на часы, уже не скрываясь, подошла к зеркалу и поправила прическу.
В ухе блеснул бриллиант, тоже его подарок.
«Живет на мои деньги, а сама спит с другими!» – подумал он, прижав руки к вискам, потому что внезапно в глазах потемнело, и уши заложило, как будто попала вода.
Он перестал слышать звуки и только видел, как губы Алины шевелятся.
…– давно хотела тебе сказать… – проявился ее голос, – думаю, нам пора прекратить наши отношения. Надеюсь, что расстанемся мы спокойно, без взаимных претензий…
«Все ясно, нашла на мое место кого-нибудь побогаче и поуспешнее! – зло подумал он. – А меня, значит, можно выбросить за ненадобностью! Впрочем, какое это имеет сейчас значение, когда Лена мертва, а меня подозревают в ее убийстве?»
– Разумеется, мы расстанемся, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал спокойнее, – но прежде ты пойдешь к следователю и подтвердишь, что в то утро, когда убили мою жену, я был у тебя.
– Об этом не может быть и речи! – В голосе Алины послышались истерические нотки. – Я никак не могу допустить огласки! Ни в коем случае! Если я пойду к следователю, это может дойти до… он узнает, что мы с тобой…
– Он узнает, что ты резвишься не только с ним, но и со мной! – насмешливо сказал Тарханов. – Ну и что? Я же вот узнал, но не умер. Так что и он переживет…
– Он меня бросит! Ты не понимаешь, этот человек – мой единственный шанс оказаться наверху!
– А ты – мой единственный шанс не оказаться на нарах! – горько сказал Тарханов.
И в это время зазвучал сигнал домофона.
– Открываю, дорогой! – пропела Алина и совершенно другим тоном бросила Тарханову: – Уходи! Уходи немедленно!
– А если не уйду? – завелся он. – Вот останусь тут и посмотрю, что это за птица, твой любовничек!
– Убирайся! – зашипела она, подталкивая его к выходу. – Если не уйдешь, если мне помешаешь, сама к следователю пойду и скажу, что целый месяц тебя не видела! И еще скажу, что ты жаловался при мне на жену и грозился ее убить! Ненавидел ты ее страшно – вот и не выдержал, придушил пакетом!
– Ты что – с ума сошла? – оторопел Тарханов.
– Пошел вон! – взвизгнула она.
Глаза Алины испуганно бегали по сторонам, руки тряслись, губа некрасиво отвисла. От былой прелести не осталось и следа. Борис сдался – он понял, что сейчас лучше уйти, потому что ничего, кроме скандала, не выйдет, если он останется. Он шагнул на площадку, Алина подтолкнула его наверх.
Мигом взлетев на один пролет, Тарханов осторожно выглянул и увидел, как к двери Алины подошел вальяжный мужчина в дорогом кашемировом пальто. Он поднес руку к звонку, но помедлил и оглянулся. Тарханов отметил тщательно причесанные седеющие волосы, очки в дорогой оправе.
Дверь распахнулась без звонка. Алина уже полностью пришла в себя и сверкала улыбкой.
– Как же ты долго, – проворковала она, – я вся извелась уже…
На этом дверь захлопнулась.
«Сейчас последует чайная или кофейная церемония, затем другая церемония, потом нежный поцелуй на прощанье… – Борис скрипнул зубами. – Но где же я видел этого типа?»
В задумчивости он стал спускаться по ступенькам, разминувшись с женщиной странного вида.
– Денек добрый! – пропела она приторным голосом.
– Здрасте! – буркнул Тарханов, поднимая глаза.
Тетка была совершенно карикатурная, прямо как из советских комедий довоенных лет. На голове торчала маленькая коричневая шляпка, губы накрашены ядовито-красной помадой в форме сердечка, на плечах расположилась самая настоящая чернобурая лиса – с лапами и мордой, кажется, его бабушка называла это горжеткой.
