Долгое время шли молча. Фишка знай себе вертела головой по сторонам, следила за игрой солнечных зайчиков на земле и на светлых стволах высоченных сосен. Иногда она запрокидывала голову и смотрела, как кроны этих сосен смыкаются где-то высоко-высоко вверху. Эх, почему она не художник! Какие славные картины можно было бы здесь создать! А воздух, этот воздух…
Через некоторое время сосновый бор сменился лиственными деревьями, вскоре стал виден дым печной трубы. Троица свернула с лесной тропинки на широкую проселочную дорогу. Пройдя еще немного, ребята поняли, что таких дымов там несколько, а за деревьями кое-где проглядывают крыши домов.
– А вот и деревня! – обрадовался Боря. – Пришли.
– Пришли, но не совсем, – ответил Степа. – Это деревня, да не та. Наша дальше.
– А может, зайдем сюда? – предложила Натка, у которой уже порядком ныли ноги. – Не все ли равно, где продукты покупать?
– Купить чего-нибудь здесь вряд ли получится. Тут сектанты живут, они с посторонними и разговаривать не станут. У них какая-то своя вера, свой уклад, свой образ жизни, и гости им ни к чему.
– А что это за сектанты такие? В какого бога верят? И почему ни с кем разговаривать не хотят? – заинтересовалась Фишка.
– Не знаю, в кого они там верят, а вместо бога у них пастырь, – ответил Степа. – Они живут закрытой общиной, чтобы от таких, как мы, греха не набраться.
– Ой, хочу посмотреть, никогда такого не видела! Давай зайдем! – едва не запрыгала от любопытства Фишка.
– Делать тебе больше нечего!
Однако Фишка настояла на своем, Боря поддержал ее, и Степа согласился зайти в деревню.
Подойдя ближе, Боря воскликнул:
– Хорошая деревня – чистая, красивая! Приятно посмотреть, не то что в некоторых – грязь да бурьян.
Да и было чем полюбоваться. Деревня была огорожена железобетонным забором метра три высотой, покрашенным в белый цвет с зеленым растительным орнаментом. Вход осуществлялся через высокие кованые ворота, в данный момент открытые. У входа радовали глаз аккуратные клумбы с ровными рядами различных цветов.
– Степа, ты уверен, что это деревня? – недоуменно спросила Фишка. – Может, это чья-то дача?
– Сейчас зайдем – увидишь.
Боря двинулся было к воротам, но Степа остановил его:
– Сюда лучше не соваться: ворота наверняка охраняются, и нас туда никто не пустит.
– А как же войти?
Степа молча поманил ребят за собой, и все трое свернули за угол. Как оказалось, железобетонная ограда огораживает деревню лишь с парадного входа, а с другой стороны ее сменяет простой деревянный забор, явно сколоченный наспех, и кое-где в нем отсутствовали доски. Одна из таких дырок и послужила входом незваным гостям.
– Пастыря, видать, жаба задавила всю деревню еврозабором обнести, – хихикнула Фишка. – На задворках, как водится, сэкономил.
Нет, это была все-таки деревня. Заслуживающая всяческих похвал ровная дорога вела прямиком к большому богатому дому, представляющему собой шедевр архитектуры и окруженному незнакомыми ребятам цветущими растениями. Ворота, ведущие во двор этого дома, тоже отличались оригинальностью.
А дальше стояли обычные деревенские дома с деревянными калитками, огородами и живностью во дворах. Где-то лаяли собаки, где-то мычала корова, раздавался петушиный крик – все как в любой деревне.
– Где здесь магазин? – нарушила молчание Фишка.
– Нигде. Нету магазина, тут живут натуральным хозяйством и даже хлеб пекут сами. Все как в старину.
– Ничего себе! Ну… может, хоть молока нам продадут?
– Попробуй, купи! – иронично улыбнулся Степа. – Я уже когда-то пытался…
– И попробую! – фыркнула Фишка и подошла к первому попавшемуся дому – в огороде пожилая женщина в платке и длинной юбке возилась на грядке.
– Здравствуйте, тетенька, вы нам не продадите молока? – вежливо обратилась к ней девушка.
Лицо тетки вдруг стало злым, суровым.
– Что вы тут делаете? Откуда взялись? Иди, иди отсюда! У, дьявольское отродье! – прошипела она злобно. – Пошла вон, тебе сказали!
Пришлось отойти.
– Наверное, ей не понравился твой прикид, – предположил Боря. – Знаешь ведь, как пожилые люди относятся к таким коротеньким маечкам и яркой косметике.
– Не в том дело, – возразил Степа. – Просто ты не из их общины, а значит – сатанинское отродье. Вот хотите, я подойду?
Он подошел к другому двору и обратился к стоявшему там мужчине с такой же просьбой.
– А ну проваливайте, не то собак спущу! – был грозный ответ.
Пришлось и оттуда спешно отойти.
– Вот это община, психи какие-то! – высказала свое мнение Фишка. – А с виду – миленькая деревня… Тут что, совсем нормальных нет?
Из чистого любопытства она подходила еще к нескольким домам, но везде было то же самое. Хозяева гнали их и ругались, а дети и молодые девушки испуганно убегали в дом.
– Ужас какой эти секты! – резюмировала Натка, когда они несолоно хлебавши отправились восвояси. – Во что людей превращают!
– Мы с ребятами в первый наш приезд сюда тоже заходили в эту деревню, – ответил Степа. – Хотели познакомиться с местной молодежью, с девчонками. А в итоге едва не познакомились с местными цепными собаками, которых на нас собирались спустить…
Когда вышли из деревни и вернулись на проселочную дорогу, Натка принялась вытряхивать из кроссовок попавший туда песок.
– Прах ваш вам отрясаю, – прокомментировал Степа. А Боря, видя, что на него не смотрят, достал маркер, который вечно таскал в кармане, подбежал к белоснежному железобетонному забору и большими буквами написал: «ЗДЕСЬ БЫЛ БОРЯ ПСИХ!»
Сестра управилась наконец с кроссовками, завязала шнурки и, выпрямившись, увидела надпись.
– Это еще что такое?! Как в детском саду, честное слово! Хочешь по шее получить? Сотри немедленно!
– Как можно стереть маркер?
– Твои проблемы.
Боря снова подошел к забору, но, как выяснилось, лишь для того, чтобы сделать грозную приписку: «И ЕЩЕ ПРИДУ!»
Степа с Фишкой переглянулись и расхохотались. После чего все трое спешно дали деру, чтоб и в самом деле по шее не получить. Потому что из глубины деревни к воротам направлялись несколько человек, преимущественно мужчины.
– А почему «псих»? – поинтересовался Степа, едва они удалились на безопасное расстояние и отдышались.
– Потому что псих! – толково объяснила старшая сестрица. – Не путать с пациентами психбольниц: там находятся душевнобольные, а псих – он и в Африке псих.
– А серьезно?
Боря не спешил отвечать. События трехлетней давности, которым он был обязан таким прозвищем, вновь возникли перед глазами.
