– Что произошло?
– Покупатель упал. Еще один снайпер.
– Куда упал?
– Налево. Стреляли из леса.
– Хреновое дело. Мы тут не одни.
– Да уж понятно.
– Они его искали. А не нас.
Пропасть под ногами обещала быструю смерть или обожженные руки. На выбор.
– Давай!
Я – только с винтовкой за спиной – начал спускаться, чувствуя, как горят руки даже под кевларовыми перчатками.
Еще собака внизу – и будет совсем супер.
Земля ударила в ноги, и я отпустил веревку. Спец начал спускать снарягу, увязанную в два мешка, я принял ее и услышал вертолет.
Снова вертолет. Гребаный вертолет.
– Вертушка! – заорал я.
Спец уже спускался, не знаю, услышал он или нет. Упругий свист НУРСов – я видел, как Спец отцепился и полетел вниз… и в этот момент НУРсы попали в дом, где-то на уровне двенадцатого этажа. Осколки полетели на нас вместе с кусками бетона…
Как я остался жив…
Наверное, спасло то, что я был чуть в стороне, чтобы Спец не упал мне прямо на голову, и еще я хотел посмотреть, что на дороге, а для этого надо было сместиться в сторону, чтобы дом не закрывал обзор. Потому меня не шарахнуло кусками бетона, а от осколков спасли шлем, и полный, с кевларом и керамикой британский Osprey Mk4
[67]
. Потом, уже на Большой земле, я понял, что был на волосок от смерти – большой осколок попал в область шеи. И его тормознул броневоротник – у меня не было на него кевлара, и я засунул туда шесть пластинок карбида бора от советского бронежилета, как раз пришлось – а они держат АК. Кстати, и собачьи зубы удержат – а собаки любят на шею бросаться. И плечи еще защитил пластинками титана. Которые еще и помогали легче нести тяжелый груз – лямки рюкзака не так давят. Вот это все меня и спасло. Если бы не это, осколок резанул как раз бы по сонной.
Вертушка прогрохотала где-то над головой, взвихрив винтами дым и пыль. Я бросился к дому, Спец был там. Лицо все в пыли, я попытался его тащить, но он замычал от боли.
– Что? – Такие люди просто так боль не показывают.
– Нога… левая…
Черт…
Времени не было совсем.
Спец был одет намного проще, чем я, – на нем была горка
[68]
, но горка хитрая. Достаточно сказать, что там в критически важных местах на обратной стороне карманы под пластины пришиты, и на руки, и на ноги существуют встроенные жгуты, как на самой передовой американской униформе. Я сунул руку в боковой карман на бедре, нащупал жгут и потянул изо всех сил. Зафиксировал.
– Дай винтовку…
– Дай винтовку и уходи. Они сейчас тут… будут.
– Да пошел ты…
Эвакуационная петля тоже была. Я схватился за нее и потащил Спеца по направлению отхода, который нами был продуман заранее. Не из города, а в город, скорее всего, они будут ждать, что мы отойдем в леса. Раньше это было даже умно, но не сейчас, когда у каждой уважающей себя бандгруппы есть собственный беспилотник, некоторые еще и термовидением. Волонтерское движение, с-с-суки.
По уму – тащу и прикидываю: мы лишились практически всех средств выживания, какие у нас были. У меня больше нет автомата, но есть винтовка и патроны к ней. И есть пистолет – обычный ПБ, он стратегически ценен тем, что питается патронами и из магазинов ПМ, самого популярного пистолета в Украине. Нет больше винтовки Спеца – триста тридцать восьмой, она в кейсе была отдельном, а кейс там остался, вместе со всем имуществом. А вот у Спеца автомат остался, болтается, но волочится за нами. Это хорошо…
Можно попробовать.
– Машины слева… – подсказал Спец.
Чтобы попасть в застройку, нам надо было пересечь дорогу. По ней в город шли «Хаммер» и самодельно бронированный «Урал». И дальше на дороге перестрелка какая-то. А это плохо.
Ладно…
Винтовка заряжена – я выбрал позицию и залег прямо на обочине. Конечно, прицел мне сейчас не помощник, а хотя почему нет? При десяти – минимальном увеличении – поле зрения у него очень широкое…
Спец, отталкиваясь здоровой ногой, пополз на позицию…
Винтовка выстрелила, казалось, сама, и я увидел, как у пулеметчика за ДШК на «Хаммере» слетел шлем с частью головы…
Одиночными ударил Спец, метя по водителю. «Хаммер» начал останавливаться, а «Урал» объезжать его. Я лихорадочно перезаряжал винтовку.
Б-бух!
Бронированное лобовое стекло «Урала» вынесло летящей на сверхзвуке пулей, и тяжелый грузовик, мгновенно потерявший управление, вместо того чтобы объехать «Хаммер» и выровняться, продолжил движение в том направлении, куда его направил уже мертвый водитель, съехал с дороги в кювет и остановился, выставив кверху зад. Спец одиночными бил по противнику, не давая подняться.
Я затолкал в порт очередной патрон, запер затвор и услышал вертолет.
Ну – была не была. Связи, скорее всего, нет, нормального наведения с земли – тоже, и вертолетчик, не получая целеуказания с земли и видя ближний бой, не осмелится упороть с ходу. Наверное, попробует пройти, разобраться, ху из ху, и только на втором или даже третьем заходе упорет.
Голова или хвост?
Нас учили, что самое уязвимое место вертолета – это не голова, а хвост. Длинный, вытянутый хвост, в котором находится хвостовой ротор. Там длинный приводной вал и легко повреждаемый редуктор, защитить их сложно, повредить – легко. Как только останавливается хвостовой ротор, вертолет переходит в неконтролируемое вращение и начинает падать. Это хорошо показано в фильме «Падение «Черного ястреба» – про операцию американских войск в Могадишо. Но для того, чтобы повредить хвост, надо иметь ДШК или КОРД или хотя бы РПГ. ЗУ-23 или ЗПУ, конечно, еще лучше, но у меня нет ничего из этого. Зато у меня есть бьющая на три километра винтовка, а пилот, скорее всего, пытаясь рассмотреть, что внизу происходит, зависнет и подставит кабину. Значит, один шанс у меня будет – не факт, что у них есть второй пилот.
Один шанс будет…
Не обращая внимания ни на что – ни на Спеца, ни на щелкающие вокруг пули, – я начал отслеживать вертолет…
Он появился как раз с того направления, откуда мы уходили, – со стороны многоэтажек. Замедлился, почти завис, видимо решая, что дальше делать, – и этого мне хватило. Я лег на спину, прицелился, используя в качестве упоров землю и мое колено, и выстрелил. Сначала мне казалось, что ничего не происходит. Потом вертолет на моих глазах начал сдавать назад и вниз и зацепил брюхом шестнадцатиэтажку, соседнюю с той, с которой мы стреляли. Сначала не было ничего, и несущий винт, и хвостовой работали, но потом вертолет начал валиться дальше вниз, с ударами, грохотом и скрежетом металла. Вертолет провалился назад, за шестнадцатиэтажку, и я увидел, как во все стороны полетели лопасти несущего винта
[69]
.
