Его спасло две вещи. Первая – длинная палка, которую он подсмотрел у ближневосточных пастухов овец. Второе – небольшой размер самой бульки…
Ну и третье – это, наверное, его опыт…
Уже проваливаясь, проваливаясь не так быстро, как в болото, но неотвратимо, он успел сделать три вещи. Первая – палку поперек как упор для рук, лучший, чем все иные, какие можно было тут придумать. Второе – он расстегнул рюкзак, который имел систему быстрого сброса, и отбросил назад. Третье – он сумел быстро обзавестись веревкой. На уроке выживания его научили располагать спасательную веревку на… шее. И доступна для обеих рук, и быстро, и шею от укусов насекомых защищает, и мелкие осколки тормознуть может, и если кто решит тебя зарезать ударом ножа в шею – его ждет сюрприз…
Надо было прицепить веревку к тяжелому рюкзаку и использовать его как поплавок, выбраться, но он не смог этого сделать.
Когда он ушел в грязную жижу по грудь, ему удалось замедлить погружение, опершись на палку. Палка опиралась на сухую грязь, но та пока выдерживала.
Так, что делать…
Он понятия не имел, куда провалился, но понимал, что если что-то не предпримет, эта дрянь его засосет.
Так…
Повернувшись на девяносто градусов, ему удалось перенести палку так, что она теперь частично опиралась на землю. Это немного улучшило его положение, но ненамного…
Так…
Руки его были свободны, и он начал вспоминать, чем располагает. Все, что на поясе, – до этого не дотянуться. Грунт как сметана, даже гуще, но, сунув руку, ты обратно ее не достанешь. А если и достанешь, то она будет грязной и хвата не будет.
Что у него есть…
Веревка.
Он подал палку ближе, чтобы опереться локтями, и хладнокровно отметил, что еще немного погрузился. Это плохо.
Но у него теперь были свободны руки.
Руками – слава богу, что они чистые, – он быстро соорудил лассо и со второй попытки накинул его на рюкзак. Затянул.
Так…
Решение пришло почти сразу – он подал палку так, чтобы она одним концом уперлась в дно рюкзака. Теперь получается, что рюкзак не мог просто волочиться по земле, отвечая на его усилия, теперь он опирался на палку и должен был перевернуться при приложении усилий. А это не так просто – он тяжелый.
Получается, что он теперь, как барон Мюнхгаузен, должен был вытащить из болота себя сам за косичку.
Попробуем.
Вспомнив физику, он оттолкал рюкзак палкой еще немного дальше и уперся палкой так, чтобы она одним концом упиралась ему в грудь, а другим – в дно рюкзака. Теперь у него были свободны обе руки, и в них веревка, зацепленная за рюкзак. Он теперь мог использовать палку как своего рода рельс – подтягиваться по веревке и выползать на палку, используя рюкзак как стопор. Чем меньше будет угол, тем большее усилие можно будет прикладывать к веревке.
Только осторожно.
Примерно через полчаса, осторожно и не торопясь, ему удалось выбраться из страшной ловушки. Он даже не знал, как это называется, но это его чуть не убило.
Проклятие!
Он лежал на спине рядом с слюнявой пастью земляного рта и смотрел в небо. Небо было чистым, голубым – солнце взошло. Ноги и торс были покрыты мерзкой, отвратной жижей, и казалось, что его замуровали заживо. Решили сделать из него статую.
Черт… зачем он согласился на эту работу?
Потому что ты любопытный сукин сын, – подсказало подсознание, – потому что ты вечно был не таким, как все, и тебе всегда было мало. Если бы ты был таким, как все, то просто пошел бы в ЧВК и зарабатывал бы проводкой конвоев.
Но тебе всегда было мало просто денег…
Всегда было мало…
Тебе нужно было испытать свою удачу.
Просто потому, что ты англичанин. И не можешь без далеких берегов, сукин ты сын…
Гор закрыл глаза и снова открыл. Ничего не изменилось – то же небо и те же облака. Кажется невероятным, что совсем недалеко отсюда есть люди, готовые отравить это синее небо – кто-то ради Аллаха Всевышнего, а кто-то ради Бена Франклина.
Но они есть. И потому он должен работать.
Он перевернулся, боясь, что земля опять уйдет из-под ног, но этого не произошло. Надо опустить ноги в воду и счистить всю грязь.
А потом идти дальше.
Просто потому, что ты англичанин. И не можешь без далеких берегов, сукин ты сын…
Камкоптер не работал.
Проклятая дрянь, которую он проволок на своем хребте, не работала, не брала сигнал. Черт бы ее побрал, он потратил на нее несколько тысяч евро. И пару литров своего пота.
Он достал небольшую лопатку, выкопал могилу и похоронил камкоптер.
Теперь надо было обустраивать гнездо.
Он поступил просто. Это был овраг, довольно глубокий. Он врылся в него недалеко от вершины и вырыл нишу, подпер ее толстыми ветками. Этого было достаточно, чтобы лежать, и очень немногие найдут это укрытие, даже если будут стоять на самом краю оврага. Это тебе не землянка, не нора в земле, которую труднее выкопать и легко найти, заметив что-то неладное. Человек, идя по лесу, всегда смотрит под ноги, если что-то ищет.
Дозиметр успокаивающе потрескивал. Радиация есть, но не слишком.
Перед ним встала дилемма, что делать. Точнее, в качестве кого бродить по местным лесам – снайпера или журналиста? Он должен был провести разведку местности, а потом, если представится такая возможность, выстрелить. Если его поймают с винтовкой триста тридцать восьмого калибра, никаких вопросов по поводу того, кто он, уже не будет. Но если его поймают с видеокамерой… тут уже были любопытные, и все пропали. Но возможно, его не убьют сразу, а захотят узнать, кто его послал и что он вынюхивает. То есть он на какое-то время еще останется живым.
Это решило все – он оставил винтовку на основной лежке и решил, что пистолеты с собой тоже носить не будет. А спрячет в тайниках, как только поймет где. С собой он взял фотоаппарат и видеокамеру.
И сразу понял, что все серьезно…
Выйдя к Припяти, он увидел вооруженных людей и патрули. Патрули были на внедорожниках «Хаммер» и «УАЗ». На некоторых были пулеметы. На людях была военная форма, и он не мог точно сказать, законно они тут находятся или незаконно.
Но все равно заснял их.
Вспомнив задание, он решил проверить, ведется ли тут незаконная деятельность. За нее можно было принять незаконные действия по раскопке могильников. Вряд ли кто-то полезет в реактор… да там и укрытие есть. А вот расковырять могильник намного проще. А там в числе прочего могут быть куски радиоактивного графита прямо из активной зоны четвертого реактора. Такой кусок привязать к обычному поясу шахида – и целый городской квартал станет непригодным для жизни на столетия.
